Как-то утром Татьяна и Дмитрий отправились на работу, Ритаеще спала под присмотром няньки (арабки стоили вообще гроши, даже дешевлерусских эмигранток, их могли позволить себе даже самые недостаточные, а задетьми они присматривали отменно, лучше некуда, и были очень опрятны, так чтовыгода налицо со всех сторон), а Лидия собралась поехать в «Китмир». Ходили слухи,будто великой княгине Марии Владимировне нужна приемщица заказов – дама среднихлет с аристократическими манерами и внешностью, и Лидия полагала, что подходитпод требования по всем статьям и великая княгиня непременно возьмет ее к себена службу. Другое дело, что в эмигрантской среде о знатной работодательницеходили самые дурные слухи. И вспыльчива-де она, и скандальна, и криклива, ижалованье задерживает, и пропущенные по болезни дни не оплачивает, и уволитьможет без всякого объяснения причин: просто вышвырнет на улицу, да и все. А в«Китмире» у нее ужасная духота, теснота и антисанитария – даже крысы бегают.

Крыс Лидия боялась, кажется, больше всего на свете.Помнится, в Харбине, когда они с Таней каждую минуту ждали ареста и заключенияв китайскую тюрьму, чуть ли не больше всего приводило в ужас, что тюрьма этарасполагалась в старых складах, где несметно расплодилось крыс, оттого междуними и обитателями тюремных камер шла истинная война не на жизнь, а на смерть:якобы заключенным иной раз приходилось даже часовых на ночь выставлять – чтобыкрысы не отъели кому-нибудь нос или ухо… Ужас, конечно. Да что там ужас –сплошная жуть! Сейчас утешало Лидию лишь то, что в «Китмире» ей всяко ночеватьне придется, а при дневном свете, пожалуй, крысы поостерегутся нападать.

Итак, она миленько, с некоторой претензией на элегантность,приоделась – в Эвелинины, увы, обноски. Впрочем, если честно, вещи были почтиновые, некоторые даже и вовсе неношеные, потому что Эвелина, которая весьмараздалась вширь, их и поносить-то не успела, Лидии же, стройной, блюдущейфигуру, впору пришлись, а если малость вышли из моды, так она кое-что перешила,кое-что укоротила (нынче юбки едва достигали колен, что великая радость дляобладательниц красивых ног; Лидия, к примеру, такой моде всю жизнь следовалабы!), кое-что украсила шарфиками или какими-нибудь рюшечками. Так вот,отправилась она в «Китмир». Однако, спустившись в первый этаж (по-нашему,по-русски, это второй, но в Европе-то все наперекосяк!), невольно задержаласьоколо квартиры мадам Прево: оттуда неслись гулкие, мучительные стоны.

Дверь была приотворена. Лидия хотела пройти мимо, чтобылишний раз не попасть под черный, недобрый глаз соседки, но это было уж совсемне по-человечески, и она заглянула, бормоча непременные «пардоны». Как любятговорить практичные французы: вежливость стоит дешевле всего на свете, однакокупить на нее можно самые дорогие вещи.

Мадам Прево лежала в прихожей. Видимо, почувствовав себяплохо, женщина добралась до двери, чтобы позвать на помощь, да и рухнула. А гдеее прислуга? Ни одной живой души… Уйти? Нет, нельзя. Надо попытаться хотькак-то помочь. Конечно, нечего было и думать поднять толстенную старуху. Лидияпобрызгала ей в лицо, подсунула под голову взятый с кровати валик (подушки, самособой, здесь не нашлось), попыталась взять у мадам Прево из рук какую-тотолстенную книгу, которую та конвульсивно сжимала, но не тут-то было:скрюченные пальцы вцепились в книгу еще крепче, а морщинистые веки поднялись.

Несколько мгновений взгляд старухи блуждал, потом глазаостановились на лице Лидии. Изумление, ярость, насмешка, печаль, покорность –выражения одно за другим сменяли друг друга, затем старуха прошептала: «Я так изнала, что это будешь ты!» – и с усилием приподняла свой драгоценный фолиант,сделав слабое движение, словно хотела передать его Лидии. Та машинально принялакнигу.

В глазах старухи блеснуло торжество.

– Взяла! – пробормотала она. – Ты взяла книгу!

Вслед за тем женщина откинулась на спину, завела глаза,захрипела и умерла – словно бы даже с облегчением.

Лидия кинулась на лестничную площадку – позвать хотьконсьержку, что ли, только бы не оставаться наедине со страшным трупом (всмерти мадам Прево не было ничего благостного и чинного, мертвая выглядела онаеще более пугающе, чем при жизни), – но услышала топот поднимающихся полестнице ног. Судя по нескольким долетевшим до нее торопливым словам, это быласлужанка мадам Прево, которая вела с собой доктора.

Конечно, следовало их дождаться, рассказать, что мадам Превоумерла при ней. Но Лидия, сама не зная почему, крадучись, едва касаясьподошвами ступенек, взлетела на свой четвертый этаж и постояла перед дверью,отпыхиваясь (иногда все-таки приходилось признать с сожалением, что уже недевочка, нет, далеко не девочка!) и безотчетно прижимая к груди книгу мадамПрево. Кстати, а что за книга такая? Лидия открыла ее… Это оказалось собраниесамых разнообразных гаданий и толкований карт, как Таро, так и обычных,игральных. Сами карты – новенькие, еще скользкие, взятые из недавно распочатыхколод, – были вложены меж страниц, и Лидии пришлось потратить немалое время,чтобы собрать их в две колоды. Заодно она читала книгу. Но это уже потом. А вту минуту, стоя на своей площадке и прислушиваясь к причитаниям, доносящимсяснизу (служанка обнаружила, что мадам Прево уже мертва), она вдруг вспомниласовсем другую старуху – Микитиху, знахарку из Доримедонтова. Некоторые называлиее колдуньей. Микитиха по надобности привораживала чужих мужей и женихов,раскидывала карты, тайно вытравляла грешный плод, выводила злых банников илизапечников (а заодно подселяла их тем, кто имел несчастье не угодить ей илинедоплатить), мало-мальски врачевала разные хворости, особенно лихо снималахомуты (ну и надевала, если кто-то опять же не угодил ей), скидывалась,согласно досужим байкам, черной кошкой или свиньей… Все чин чинарем, словом,как ведется по колдовскому ранжиру!