Лана еще какое-то время изучала его лицо, а потом отвернулась, прочтя на нем ответ: Атэ все для себя решил. Сняв с пальца кольцо, много лет назад полученное от мужа в день свадьбы, Лана положила его перед Атэ на стол.

– Будь счастлив.

– И ты, – капитан поднялся, поцеловал её в висок, развернулся и, не обратив внимания на золотой, украшенный изумрудами ободок на столе, пошёл к выходу.

* * *

Дверь распахнулась перед ним в дождливую темноту. Атэ поежился и шагнул через порог, оставляя позади свою прошлую жизнь. Влажная, насыщенная смутными запахами и приглушенными звуками тьма приняла его, однако не сумела скрыть. Едва Атэ вышел из особняка, его окликнули:

– Атэ!

Он не сразу понял, откуда идёт знакомый голос, назвавший его имя. Покрутившись на месте, Атэ сориентировался и обернулся к подворотне дома напротив.

– Ка… Лени? – по позвоночнику пробежал холодок.

Ещё недавно он обрадовался бы, что старый друг выбрался из могилы, в которую превратил свой замок, теперь же попросту не знал, как с ним говорить.

– Ты чего здесь? Почему… не зашел? Лана была бы тебе рада, ты же знаешь…

– Разговор у меня к тебе… Не для дамских ушей.

Атэ сглотнул и сделал шаг к подворотне. Кален тоже выступил навстречу. На секунду его лицо осветил тусклое пламя газового фонаря. В его неверном свете лицо ведьмака казалось… мертвым.

«Живой мертвец», – подумал Атэ и невольно передернулся.

Щёки Калена запали, и глубокие тени очертили острые скулы. Глаза заметно отблёскивали красным. Сейчас в нём не было и следа того величия, которое чудилось Атэ три дня назад. От того энергичного молодого аристократа, которого не смогли бы остановить полчища демонов, не осталось и следа.

Наверно, мысль эта слишком явно отразилась на его лице. Кален скривился и отшатнулся назад, в тень. Атэ подошёл вплотную.

– Что случилось, Лени? Ты плохо выглядишь.

– Атэ, – темноволосый ведьмак облизал губы, – ты ушёл от меня тогда так… внезапно.

– Прости. Моей подруге стало плохо. В замке начался шум, и она испугалась. Что произошло, Лени?

Секунду Кален молчал. Затем рванул Атэ к себе и прижал спиной к стене.

– Не пудри мне мозги, Атэ. Она у тебя, так?

– Что? – Атэ попытался освободиться, но рука ведьмака еще хранила прежнюю силу. – Ты вконец свихнулся, Кален?

– Свихнулся? Так ты думаешь обо мне?

– А что еще мне думать, когда ты зажал меня в углу, как девчонку?!

Кален ослабил хватку.

– Извини, – сказал он и чуть отступил. – Я очень… очень расстроен, Атэ. Мой… моя… – Кален облизнул губы. – Она исчезла, Атэ. Не смотри на меня так, ты знаешь, кто. Но она не могла сбежать, нет… Я уверен, из моей… из моего замка только один выход.

Атэ покачал головой и опустил руку на плечо друга. Смотреть на такого Калена было даже не страшно… Его было жаль. Его хотелось встряхнуть за все еще сильные плечи. Заставить раскрыть глаза, подумать, изменить что-то, пока не стало совсем поздно… Атэ сглотнул, нервничая.

– Лени, бросай это.

Кален вскинулся и, прищурив вмиг ставший цепким взгляд, посмотрел Атэ в глаза. Атэ понял, что теперь они оба отлично знают правду, но не продолжить не мог:

– От тебя пахнет итой. У тебя глаза как два фонаря. А тебе едва за тридцать, Лени. У тебя есть деньги, есть земля. Найди себе девушку. Только не заставляй её изображать для тебя тёмных чародеек. Просто забудь о тех временах. Начни с нуля.

– Я не могу, – Кален облизнул пересохшие губы.

– Не можешь девушку – найди мальчика. Только прекрати себя убивать. И… никто не узнает. Клянусь.

Резким движением Кален сбросил с плеча руку Атэ и, перехватив запястье, крепко сжал.

– Клянёшься? – прорычал он. – Не смей говорить, что делаешь мне одолжение… Ты забрал её себе… Забрал моё! Она моя, Атэ!

Атэ откинулся на стену и попытался отрешиться от боли в руке, которую Кален сжал словно клещами.

– Она – ничья, Лени. Она – человек.

– Она – маг!

– Она – человек! Или то, что осталось от человека. Я знаю, ты просто не понимал, что…

– Я всё понимал, Атэ! Она – чёрная шваль! Одна из тех, что убили мою невесту и мою сестру!

Атэ глубоко вдохнул и покачал головой.

– Тогда мне жаль тебя. Правда, жаль. Я бы хотел, чтобы твоя война закончилась.

Кален отпустил его руку. Он молча смотрел в зелёные глаза

Атэ.

– Значит, нет?

– Я тебя не понимаю.

– Значит – нет. Что ж, Атаниэль. Мне тоже тебя жаль. Еще… свидимся.

Развернувшись, Кален стремительно двинулся прочь. Атэ еще стоял, раздумывая, чего ждать от друга, ставшего теперь бывшим, когда рядом неожиданно скрипнула небольшая дверца, выходившая в подворотню. Наружу высунулась седеющая голова с тугим пучком.

– Атаниэль?

– Да, госпожа Агата.

– Что-то случилось? Крики… На тебя напали?

– Ну что вы… – Атэ улыбнулся. – Всё хорошо, госпожа Агата. Просто старый… знакомый.

– Смотри! – старушка погрозила ему пальцем. – Хоть ты и ведьмак, но вести себя должен достойно! Лана ждёт тебя каждую ночь, плачет. А ты как мальчишка… Дерёшься с каким-то типами в подворотне.

В сердце неприятно кольнуло.

– Я больше не буду, госпожа Агата. Спасибо за заботу. И… Если Лана и сегодня… будет плакать, напоите её чаем, пожалуйста.

Старушка смерила Атэ взглядом, осуждающе качая головой, но на этот раз не стала говорить ему про его глупость, про то, что он не понимает, какое счастье ему досталось в виде Ланы, про то, что пора бы и о детях подумать… Ограничилась кратким:

– Конечно. С ромашкой. Как всегда.

Атэ поклонился и пошёл прочь. День удался. Сегодня он потерял друга и жену… И все из-за девушки, которую еще несколько лет назад, не раздумывая, назвал бы врагом.

Двери Дворца правосудия были все еще гостеприимно открыты, но коридоры давно опустели. Кивнув караульным, Атэ поднялся на второй этаж, свернул направо и отпер дверь в свой кабинет. Он бывал здесь ночью, но никогда – в одиночестве. Просторное помещение показалось ему пустым и неуютным. На столе лежала кипа папок и стояло несколько огарков. Атэ прикрыл глаза, а открыв их, с удовольствием увидел, что комнату осветило ровное пламя свечи.

Наверно, стоило бы сразу после объяснения с Ланой, и особенно после разговора с Каленом, ехать в поместье, к Рэне, но у Атэ элементарно не осталось сил.