— Почему вы так и не решились жениться? — неожиданновыпалила она и сама не поверила, что могла задать подобный вопрос.

Изумление отразилось на лице Ройса, сообразившего, что онаявно считает его, двадцатидевятилетнего, давным-давно вышедшим из подходящегодля женитьбы возраста. Справившись с собой, он, потешаясь, спросил:

— А вы как думаете?

— Потому, что ни одна подходящая леди не попросила об этом?— отважно предположила она, таинственно улыбаясь уголками губ, и Ройс счел этуулыбку в высшей степени очаровательной.

Несмотря на факт получения великого множества таких просьб,он только хмыкнул;

— По-моему, вы считаете, что для меня это уже слишкомпоздно.

Она с улыбкой кивнула:

— — Похоже, мы оба обречены на безбрачие.

— Ах, но ведь вы-то самостоятельно предпочитаете оставатьсяв девичестве, вот в чем разница. — Невероятно забавляясь, Ройс прилег, опершисьна локоть, и стал наблюдать, как розовеют ее щеки от выпитого, кружащего головувина. — В чем же моя ошибка, по вашему мнению?

— Этого я, конечно, не знаю. Но полагаю, — продолжала онапосле минутных раздумий, — что мало шансов встретить достойную леди на полебрани.

— Верно. Я почти всю жизнь провел в сражениях ради того,чтобы принести мир.

— Единственная причина отсутствия мира в том, что выпостоянно его нарушаете своими дьявольскими набегами, — мрачно уведомила онаего. — Англичане ни с кем не способны ужиться.

— В самом деле? — сухо спросил он, наслаждаясь ее выпадомточно так же, как минуту назад наслаждался ее смехом.

— Конечно. Смотрите, ведь вы со своей армией только чтовозвратились после битвы с нами в Корнуолле…

— В Корнуолле я сражался на английской земле, — кротконапомнил он, — потому только, что ваш возлюбленный король Иаков — у которого,кстати сказать, безвольный подбородок — напал на нас, пытаясь усадить на тронмужа своей кузины.

— Что ж, — негодующе парировала Дженни, — Перкин Уорбек[4]былбы хорошим королем для Англии, и королю Иакову это известно! Перкин Уорбек —давно пропавший сын Эдуарда IV.

— Перкин Уорбек, — спокойно возразил Ройс, — давно пропавшийсын фламандского лодочника.

— Это всего лишь ваше мнение.

Он не выказывал намерения продолжать обсуждение этой темы, иДженни украдкой окинула взглядом твердые, чеканные черты его лица.

— Правда, что у короля Иакова безвольный подбородок? — невыдержала она, — Правда, — ухмыльнувшись, подтвердил Ройс.

— Ну мы начали говорить вовсе не о его внешности, — строгозаметила она, переварив сведения о своем короле, про которого шла молва, будтоон красив как бог. — Мы говорили о ваших бесконечных войнах. До нас высражались с ирландцами, потом…

— Я сражался с ирландцами, — перебил Ройс с насмешливойулыбкой, — потому только, что они короновали Ламберта Симнела, а потом напалина нас с целью усадить его на трон вместо Генриха.

Он преподнес это так, словно не правы были Шотландия сИрландией, и Дженни не сочла себя достаточно осведомленной, чтобы поспорить наэту тему. Она вздохнула и проговорила:

— По-моему, нет никаких сомнений в причине вашего пребыванияздесь, в такой близости от наших границ. Вы ждете прибытия новых солдат, апотом Генрих намеревается послать вас в Шотландию и затеять с нами кровавуюбитву. В лагере все это знают.

Решившись вернуть беседу в прежнее легковесное русло, Ройсмолвил:

— Помнится, мы вели речь о моих неудачных поисках подходящейсупруги на поле битвы, а не о результатах самих этих битв.

Радуясь возможности сменить тему, Дженни охотно вернулась кпрежнему разговору, помолчала минутку и полюбопытствовала:

— Вы ведь бывали при дворе Генриха и встречались там с леди?

— Бывал и встречался.

В задумчивом молчании она потягивала вино, созерцая высокогомужчину, который растянулся рядом, чувствуя себя так же свободно и хорошо, каки в палатке на поле боя. Все выдавало в нем воина. Даже сейчас, в минутуотдыха, тело его излучало хищную силу — невероятно широкие плечи, бугрящиесяпод темно-синей шерстяной туникой мускулы, четко обрисованные чернымишерстяными рейтузами мышцы ног и бедер. Годы, проведенные в латах, с палашом вруках, закалили и подготовили его к битвам, но Дженни не представляла, чтобытакой образ жизни пошел ему на пользу при дворе или подготовил к общению сцаредворцами.

— Вы… вам трудно приходится среди придворных? — нерешительнопоинтересовалась она.

— Весьма, — отвечал Ройс, увлеченно наблюдая за игрой еевыразительных глаз, Этот ответ поразил ее нежное сердце, ибо Дженни слишкомхорошо знала, как унизительно и обидно чувствовать себя чужим среди тех самыхлюдей, признания которых больше всего жаждешь. Нехорошо и несправедливо, чтобычеловека, ежедневно рискующего ради Англии жизнью, избегали его собственныесоотечественники.

— Я уверена, что это не ваша вина, — сострадательнопроговорила она.

— А чья же, по-вашему? — поинтересовался он со слабойулыбкою в уголках лепных губ. — Почему мне так трудно приходится при дворе?

— Мы говорим о ваших отношениях с леди или с джентльменами?— уточнила она, неожиданно пожелав помочь ему отчасти из жалости, отчасти поддействием крепкого вина, отчасти отвечая на пристальный взгляд серых глаз. —Если с леди, тогда я могу помочь, — вызвалась она. — Х-хотите совет?

— Пожалуйста, будьте любезны. — Подавляя ухмылку, Ройсуспешно изобразил сосредоточенную серьезность. — Поведайте мне, как обращатьсяс леди;, чтобы в следующий раз, попав ко двору, я пользовался успехом и одна изних согласилась взять меня в мужья.

— О, не могу обещать, что они пожелают за вас выйти, — неподумав, брякнула она.

Ройс захлебнулся вином, и капельки брызнули у него изо рта.

— Если вы намеревались завоевать мое доверие, — проговорилон все еще сдавленным от смеха голосом, — то у вас ничего не вышло, миледи.

— Я не хотела… — жалобно пробормотала Дженни. — Правда, я…

— Возможно, нам следует обменяться советами, — весело продолжалон. — Вы расскажете мне, какого обхождения заслуживает высокородная леди, а ярасскажу вам, как опасно обманывать доверие мужчины. Давайте налью вам ещевина, — примиряюще добавил он, дотягиваясь до графина и доливая ее кружку.Потом бросил через плечо взгляд на Гэвина, и оруженосец немедля отложил всторону начищенный щит и покинул палатку.