Снова скользнул губами по щеке, возобновил поцелуй ипринялся медленно и возбуждающе посасывать так, что Дженни издала низкийгортанный стон. Он нежно втянул ее язычок, потом дал ей насладиться своим, акогда Дженни инстинктивно попала в такт его движениям, их поцелуй стал поистинебешеным.

Затем он приподнялся, раздвинул коленями ее ноги, втиснулся,заставив ее с содроганием почувствовать жесткий нажим. Сжигаемая грубойжадностью его страсти, она испустила разочарованный вскрик, когда он оторвался отее рта, и с удивлением увидела, что его губы тянутся к грудям. Он ущипнулсосок, нежно сжал, потянул, затем с силою прикусил, спина ее выгнулась, и всеестество загорелось ослепительным пламенем чистого восторга. В тот самый миг,когда она думала, что больше не вынесет, он прикусил посильней, вызвав у неестон. Остановился, повернулся, чтобы уделить внимание другой груди, она жезапустила пальцы в густые черные волосы и, сама того не сознавая, прижала ксебе его голову.

Она чувствовала, что вот-вот умрет, а он вдруг приподнялся,опершись на руки, и оторвался от нее. Дуновение холодного воздуха поразгоряченной коже, его отстранение, частично вывели ее из восхитительногобеспамятства. Дженни с трудом приоткрыла глаза и увидела, как он возвышаетсянад ней, жадно лаская глазами тяжело вздымающиеся груди с призывно торчащими отего прикосновений сосками.

Паника — запоздалая, полусонная — пронзила наконец Дженни, ажелание вспыхнуло под требовательным нажимом его бедер. Он вновь началсклоняться, и она, устрашенная, что так долго терпела, яростно затрясла головойи выдохнула:

— Пожалуйста…

Но он уже напрягся и насторожился, а через секунду у палаткипрозвучал голос стража:

— Прошу прощения, милорд, люди вернулись. Не говоря нислова, Ройс вскочил на ноги, быстро натянул одежду и вышел из палатки. Вполуобмороке от вожделения и смущения, Дженни смотрела ему вслед, а потом сталамедленно обретать рассудок. Ее залила краска стыда, когда она, разглядевбеспорядок в своей одежде, принялась оправлять ее, приглаживать дрожащей рукойвзъерошенные, растрепанные волосы. Ужасно было бы, если бы он принудил еесделать это, но он ее не принуждал. На нее накатила какая-то одержимость, онабурно, сознательно, радостно подчинялась. Кошмар того, что она сделала — почтисделала, — заставил ее затрястись всем телом, она попробовала обвинить его, носовесть восстала.

Она принялась лихорадочно припоминать все, что сказала исделала, покуда он не вернулся, ибо, несмотря на всю свою наивность,инстинктивно чувствовала, что он продолжит то, что не закончил, и сердце ееглухо забилось от страха — не перед ним, пред собою.

Истекшие минуты сложились в час, страх перешел в удивление,а затем — в милосердное изнеможение. Она свернулась клубочком, глаза закрылись,потом, должно быть, через несколько часов, открылись, и Дженни увидела, что онстоит над нею.

Она настороженно вглядывалась в твердые, непроницаемыечерты, и полусонное сознание отметило, что покидавший палатку любовник желаетпродолжения не больше ее самой.

— Мы совершили ошибку, — бесстрастно проговорил он, — оба.Это не должно повториться.

Подобных слов она ожидала меньше всего и, когда онповернулся и быстро ушел из палатки в ночь, предположила, что это, должно быть,краткое извинение за случившееся. Губы ее дрогнули в молчаливом недоумении, иона поспешно смежила веки, так как в палатку вошел Гэвин и улегся на свойтюфячок у входа.

С восходом солнца палатки были свернуты, и воздух наполнилсянескончаемым клубящимся гулом и грохотом, когда пять тысяч верховых рыцарей,наемников и оруженосцев выступили из долины, сопровождаемые тяжелыми повозками,поскрипывающими под грузом бомбард, мортир, боевых таранов, катапульт и прочихприспособлений, необходимых для осады и штурма.

Для Дженни, ехавшей верхом рядом с Бренной под надежнойохраной скакавших с обеих сторон вооруженных рыцарей, мир превратился в нереальнуюмешанину из шума, пыли и внутреннего смятения. Теперь Бренна посылала Дженниободряющие улыбки, а Дженни, всегда считавшая себя достаточно умной ирассудительной, обнаружила, что ищет — надеется отыскать и взглянуть на РойсаУэстморленда!

Она видела его несколько раз проезжающим мимо, и он тожеказался ей незнакомцем. Громоздясь на гигантском вороном боевом коне, весьзловеще затянутый в черное, от высоких сапог до накинутого на мощные плечиплаща, развевающегося позади, он являл собой самую могучую и устрашающуюфигуру, которую Дженни когда-либо видела, — смертоносный чужак, намерившийсяуничтожить ее семью, ее клан, все, что ей дорого.

Ночью, лежа рядом с Бренной и неотрывно глядя на звезды, онапыталась не думать о жуткой осадной башне, отбрасывающей огромную тень черезвесь луг, о башне, которая скоро займет свое место перед древними стенами замкаМеррик. Раньше, в долине, она замечала ее среди деревьев, но не могла суверенностью судить, что это такое. А возможно, и попросту не желала получитьподтверждение своим опасениям.

Теперь же почти ни о чем другом не могла думать и безнадежноцеплялась за предсказание Бренны насчет короля Иакова, который может прислатьподкрепление, чтобы помочь ее клану в битве. И все-таки некая ничтожная долярассудка отказывалась признавать, что битва состоится. Может быть, потому, чтоей не до конца верилось, будто мужчина, который целовал и ласкал ее с такойпылкою нежностью, в самом деле способен обернуться противником и с холоднойбесстрастностью уничтожить ее семью и ее клан. Какая-то нежная, наивная частицасердца Дженни восставала против того, что мужчина, который болтал и хохотал снею ночью накануне, действительно способен на это.

А потом оказалось, что она не до конца верит и в происшедшеепрошлой ночью. Прошлой ночью он был ласковым, притягательным, настойчивымлюбовником. Сегодня он стал незнакомцем, забывшим о ее существовании.

Ройс не забыл о ее существовании даже на второй деньперехода. Воспоминания о ней, лежащей в его объятиях, о терпкой сладостипоцелуев и неумелых ласках не давали ему заснуть две последующие ночи. Весьвчерашний день, разъезжая вдоль шеренг своих солдат, он искал возможностивзглянуть на нее.

И сейчас, когда он скакал во главе своей армии, щурясь насолнце, чтобы определить время, ее музыкальный смех колокольчиком звенел вушах. Он тряхнул головой, словно пытался отделаться от неотвязных мыслей, а онавдруг взглянула на него с манящей улыбкой в уголках губ.

Он никогда и не думал, чтобы наивная шотландская девчонкаобладала таким вдохновением и отвагой. Ройс пытался объяснить свое растущеевосхищение захваченной им пленницей просто-напросто результатом плотскогожелания, которое она пробудила в нем той ночью, но знал, что его обуреваетнечто большее, чем похоть. В отличие от большинства женщин Дженнифер Меррик неиспытывала ни отвращения, ни возбуждения при мысли о ласках и близости с ним, смужчиной, само имя которого связывалось с опасностью и смертью. Застенчивого истрастного ответа он добился от нее той ночью не под угрозою страха; нет, егопородила сперва нежность, потом желание. Явно знакомая со всеми ходившими о немслухами, она все-таки отдалась его ласкам с невинным наслаждением. Вот почему онне может выкинуть ее из головы. А может быть, хмуро подумал он, она лишьобманывала себя, приняла его, невзирая на репутацию, за поистине доблестного,незапятнанного, галантного рыцаря своих грез? Это предположение оказалось стольнеприятным, что Ройс сердито прогнал всякие мысли о Дженнифер и твердо решилпозабыть ее.