— Продолжайте наставления, я весь внимание, — попросил Ройс,пока она отпивала. — Давайте представим, что я при дворе и только что вошел вличные покои королевы. Вокруг меня собралось несколько прекрасных дам, и ярешил сделать одну из них своею женой…

Глаза ее ошеломленно расширились.

— Но ведь не собираетесь же вы брать кого попало, правда?

Ройс запрокинул голову и залился смехом; на непривычный звукв палатку ворвались трое стражей. Коротким жестом отослав их прочь, он взглянулна ее дерзко задранный, все еще неодобрительно сморщенный носик и осознал, чточрезвычайно низко упал в ее глазах. Подавив новый приступ веселья, напомнил спритворным раскаянием:

— Я ведь оговорил, что все дамы прекрасны, не так ли? Оначуточку просветлела, улыбнулась, кивнула;

— Правда, оговорили. Я позабыла, что красота для мужчин —самое главное.

— Самое главное на первый взгляд, — уточнил Ройс. — Нухорошо. Что мне делать теперь, когда я избрал… м-м-м… объект своихматримониальных поползновений?

— А как вы обычно поступаете?

— А как вы думаете?

Нахмурив изящные брови, весело приподняв уголки большогорта, она глядела на него, обдумывая ответ.

— Судя по тому, что я о вас знаю, могу только предположить,что вы перебрасываете леди через колено и шлепаете, покуда не подчинится.

— Вы хотите сказать, — невинно переспросил Ройс, — что такникуда не годится?

Дженни, заметив смешок в его глазах, расхохоталась, а Ройсупоказалось, что палатка наполнилась музыкой.

— У леди… то есть у благородных леди, — пояснила она чутьпозже, откровенно намекнув взглядом, что в прошлом он скорей всего знался с ледииного сорта, — существуют весьма определенные представления об обхождении сними мужчин, желающих завоевать их сердца.

— И о каком именно обхождении мечтает благородная леди?

— Ну о рыцарском, разумеется. Больше того, — продолжала она,а в сапфировых ее глазах загорелся огонек вдохновения, — леди хочется думать,что взор ее рыцаря, вошедшего в полный народу зал, прикован к ней одной. Онничего не должен замечать, кроме ее красы.

— В таком случае ему грозит неминуемая опасность споткнутьсяо собственный меч, — заметил Ройс, прежде чем сообразил, что Дженни повествуето собственных грезах.

Она бросила на него укоризненный взгляд и подчеркнутомолвила:

— И… ей хочется думать, что у него романтическая натура…которой вы явно не обладаете!

— Обладать романтической натурой вовсе не означает, что ядолжен бродить по залам точно слепой, — возразил он. — Но продолжайте — чегоеще хочется леди?

— Верности и преданности. И слов… особенно слов — Каких жеименно слов?

— Слов любви и нежного восхищения, — мечтательно пояснилаДженни. — Леди хочется слышать, что рыцарь любит ее более всех на свете, чтоона для него прекрасна. Ей хочется, чтобы он говорил, будто глаза ее напоминаютему небо или море, будто губы ее напоминают ему лепестки роз…

Ройс смотрел на нее, сраженный изумлением:

— Вы в самом деле мечтаете, чтобы мужчина произнес подобныеслова?

Она побледнела, словно он ударил ее, потом, похоже, решиласьвообще прекратить этот разговор.

— Даже дурнушки мечтают, милорд, — с улыбкою проговорилаона.

— Дженнифер, — резко сказал он с раскаянием и удивлением, —вы вовсе не дурнушка. Вы… — он изучал ее, обомлев от очарования, только было инечто большее, привлекавшее его сильнее лица и тела: Дженнифер Меррик обладалапылкою добротой, которая согревала его, бешеным темпераментом, который дразнилего, и обаянием, которое все сильнее манило его, — …вы вовсе не дурнушка.

Она беззлобно фыркнула, покачав головой:

— Не пытайтесь ни при каких обстоятельствах прельстить своюледи откровенной и бойкою лестью, иначе никогда не добьетесь успеха!

— Если я не могу принудить леди к подчинению ни битьем, нилестью, — отвечал Ройс, поглощенный трепетом розовых губ, — придется, наверно,положиться на иные свои достоинства…

Он позволил последнему слову многозначительно повиснуть ввоздухе, и заинтригованная Дженни не смогла сдержать возбужденного любопытства:

— О каких достоинствах вы говорите? Он стрельнул в неевзглядом и с кривою ухмылкою проговорил:

— Скромность не дозволяет мне их перечислить.

— Не скромничайте, — настаивала Дженни, настолькозаинтригованная, что не заметила, как он протянул руку к ее плечу. — Что вытакого умеете делать, чтобы леди пожелала выйти за вас замуж?

— Я уверен, что умею замечательно… — рука его обвила ееплечи, — …целоваться.

— Ц-целоваться! — вскрикнула она хохоча и одновременноотшатываясь, чтобы стряхнуть его руку. — Невозможно поверить, что вы способныхвастать такими вещами передо мной!

— Я не хвастаю, — обиженно возразил Ройс. — Мне давалипонять, что я замечательно это делаю.

Дженни безуспешно пыталась сохранить серьезность и выразитьнеудовольствие, но потерпела полный провал; ее губы дрожали от смеха при мысли,что «бич Шотландии» гордится не искусством владения копьем и мечом, а умениемцеловаться!

— Как я понял, вы находите мое утверждение смешным? — сухоспросил Ройс.

Она так яростно затрясла головой, что волосы рассыпались поплечам, но в глазах плясали смешинки.

— Я… я просто… — мямлила она, задыхаясь от смеха, — никак немогу связать его с… с моим представлением о вас.

Рука его без предупреждения сомкнулась у нее на запястье итвердо потянула к себе.

— Тогда почему вам не вынести собственное суждение? —вкрадчиво предложил он. Дженни попыталась отпрянуть.

— Не глупите! Я не… я не могу! — Но она не в силах былаоторвать глаз от его губ. — Я охотно поверю вам на слово! Охотно!

— Нет, я вижу, что обязан доказать это.

— Нет, не обязаны! — отчаянно вскрикнула она. — Как я могусудить о вашем умении, если никогда в жизни не целовалась?

Это признание только сделало ее еще желанней для Ройса,привыкшего к женщинам, чей опыт в постели превосходил его собственный. Губы егоизогнулись в улыбке, рука стискивала ее пальцы, неумолимо подтягивая ближе,пока другая не дотянулась до плеч.