— Не знаю, — сказал я. Хотя уже догадывался.

— И тут вылезает откуда-то этот бритоголовый, лыбитсяна нас в полные сто десять акульих — и так ручкой показывает: прошу, мол, гостидорогие…

— И вы пошли, — сказал я.

— Угу, — сказал Джор. — И ты бы пошел.

— Пошел бы, конечно. Я же разве в упрек? Я так.

Но это уже было потом. А пока мы с Маринкой отплевались отгустой соляровой вони и забрались в кусты: на военный совет.

— Что-нибудь объяснишь? — спросил я.

— Да нет, не знаю, — сказала она. Это цитатаоткуда-то, Маринка ее везде вставляет, а откуда она — я забыл. — Нас ищут,Кость. И как скоро найдут…

— В любом случае. Ты хоть что-нибудь еще вспомнила?

— Не уверена, но… Это было как сон. Девочка в каких-толохмотьях и огромная белая собака. Они что-то говорят мне — обе! — а я непонимаю, хотя все слова знакомые…

— Это ты видела…

— Нуда, я сначала их видела, потом тебя, а потом этих…не знаю, как назвать… Когда человек превращается в волка — это оборотень, так?А когда волк — в человека?

— Не бывает таких.

— Видишь — бывают.

— Выборотень, — предположил я. — Выворотень.Точно. Пусть будет выворотень.

— Ты все смеешься.

— А что де… постой. Девочка в лохмотьях и с собакой. Тыже их видеть не могла, ты туда не плавала!

— Так они есть?

— Одета в коричневое платье с клеенчатым фартуком, да?Не лохмотья, просто рабочая одежда…

— Платье, да. Без фартука. И меховая безрукавка — нуочень старая, вся в прорехах…

— Руки у девочки очень длинные, чуть не до колен?

— Да… Да-да. Я еще подумала…

— Постой, Мариш. Белую собаку мы видели ночью, и белаясобака привела наших к той избе с подземным ходом.

— Собака меня остановила и не позволила идти дальше…

— А иначе мы могли бы и не найтись. Черт. Как-то ужочень все… плотно. Не находишь?

— Что?

— Ну, обложили нас плотно. Подсказки…

— А где ты их раньше видел?

— Да у той саамской ведьмы. Вроде как дочка ее.Девочка, разумеется. Не собака.

— Я бы уже ничему не удивилась… Туда далеко?

— Далековато. Если лодку позаимствовать…

Издалека донесся шум вертолетов. Нарос и стих.

— Если лодку, — сказала Маринка, — то можнорвануть к спасателям. В конце концов, силовая структура. И их же, в конце-токонцов, люди погибли. По-моему, это самое разумное.

— Мы на том озере будем как мыши на блюде. Вдоль берегапойдем. Ну, сутки идти, я думаю… чуть больше. Вода там есть, а со жратвой —перетерпим. Перетерпишь ведь?

— Наверное, — сказала Маринка. — Я сейчасничего не хочу.

— Тогда надо берег найти. — Я вытащилкомпас. — Туда. Наверное. Скорее всего…

Мы пошли вдоль дороги в ту сторону, откуда приехал лесовоз,и через каких-то десять минут вышли на другую дорогу, на хорошо укатанныйпроселок. По которому мы, надо полагать, когда-то и приехали в этизаколдованные места. А еще через полчаса я увидел характерный блеск междудеревьями и понял, что мы, наверное, приближаемся к озеру — а значит, и кхутору тоже.

И точно: вот показался забор, скат крыши… Вдруг как быниоткуда перед нами возникла Лиля, на этот раз без собаки, приложила к губампалец и поманила за собой. Я услышал, как тихонько ахнула Маринка: наверное,узнала ее.

Мы пошли за Лилей и скоро остановились перед входом в землянку,настолько поросшую травой, что с двух шагов нельзя было понять, что это жилье.

Пальцем Лиля показала нам: «вниз». Сама огляделась, сделаладва шага в сторону и исчезла.

— Слушай, Кость…

— Что?

— Просто — слушай.

— В ухе гудит. Слышно плохо.

— Ну все-таки…

Стараясь отрешиться от гудения (которое, надо признаться,уже начинало меня раздражать), я напряг слух. Да, что-то доносилось из-подземли, но разобрать — увы, не мог ни черта.

— Поет, — объяснила Маринка.

Теперь я понял, что да — это звуки пения.

— Спустимся? — шепотом спросила Маринка.

Я кивнул. Мы оба не сдвинулись с места.

Вдруг пение стало громче и четче; полог, прикрывавший вход вземлянку, шевельнулся, угол его откинулся, и на земляные ступеньки выскочилаогненно-рыжая лиса. Не обращая внимания на нас — или ничего не видя? — онаскользнула рядом, продрав жестким боком по моей ноге. И, покачиваясь наневерных лапах, ушла в кусты. Слышно было, как она трещит и возится там. Нелиса, а какой-то еж.

— Идите сюда, — позвал знакомый голосснизу. — Только свет не впускайте. Осторожно.

— Э-э… Ирина Тойвовна?

— Она самая. Ну, быстрей, быстрей. Хотите, чтобы насвсех накрыли?

Этого мы не хотели.

Плотных пологов было три, и свет внутрь действительно непопадал. Внутри землянки горела лампадка, освещая, настолько я мог видеть,только саму себя.

— Я вас вижу, — сказала Ирина Тойвовна, — ибуду говорить, куда идти. Возьмитесь за руки. Теперь налево, вдоль стены,медленно… это шкаф, обойдите его… еще шаг, нащупывайте скамейку, садитесь. Воттак, молодцы. Константин, можете еще подвинуться, девочке будет удобнее.

— А со светом никак нельзя? — взмолиласьМаринка. — Очень… нервно.

— Пока нельзя. Итак, что вас привело сюда, молодыелюди?

— Ну… вообще-то, Лиля, — сказал я.

— Лиля только показала дорогу. А привело вас?..

— Нам все рассказывать?

— Желательно все. Что помните, что подумали, чтопоняли. И, как я понимаю, Костя, ваша роль была… второго плана, так этоназывается? Так что, Марина, начнем с вас…

— А откуда вы знаете, как меня зовут?

— Поживете с мое, научитесь узнавать и не такое. Нусами посудите, барышня, как вас еще могли назвать? Имя У человека может бытьодно, редко два. И только однажды мне попался человек, который всю жизнь прожилне под своим именем. Был совершенно несчастен и раздерган, потому что на самом-тоделе прожил не свою жизнь… Все, начинайте рассказывать. Если будет нужно, япереспрошу. Или остановлю.

К тому, что я уже рассказал, Маринка сейчас добавиладовольно много. Например, она заподозрила Артура в том, что он подсунул ейкакой-то синтетический наркотик, потому что мысли у нее путались, а физическоежелание она испытывала какое-то совершенно неистовое, никогда раньше такого сней не было. На что ведьма сказала: «Нет, он тут ни при чем…» — и велеларассказывать дальше. И второе: ее амнезия о пребывании в подземной гробницевроде бы чуть-чуть отступила — но замещалась она воспоминаниями странноватыми.Маринка хорошо помнила, как провалилась, как я полез ее спасать, — но в товремя, когда я возился наверху, к ней в темноте подошла чуть светящаяся девочкалет четырех, голая и босая, но с широким поясом на пузике и с ажурной диадемойна голове. Она постояла рядом, не отвечая на вопросы и вообще как бы не замечаяМаринку, но потом послюнила палец, быстро нарисовала у Маринки что-то на лбу,сплюнула под ноги и ушла, через секунду растворившись в темноте. Тут Маринкавспомнила про фонарик в телефоне… А когда мы спустились к широкому туннелю(Маринке помнилось, что мы попали в него сбоку, и шел туннель в обе стороны, ипо нему туда-сюда гулял ветер; то есть совсем не то, что помню я) и пошлинаугад, то вскоре под ногами захлюпала вода, а стены оплели ветви и лозы —кажется, хмеля. Во всяком случае, пахло именно хмелем. Уже по колено в воде мыподошли к стене, перегораживающей туннель, и стена раздвинулась, впуская нас, ивода быстро побежала туда, вперед, и в центре круглой пещеры образовалсяводопад.