– Что теперь произойдет? – спросил Шипучка.

– Мне нужно делать обход, – ответил я.

– Мы что же, просто будем ждать, когда это сновапроизойдет?

– Нет. Будем проявлять осторожность.

Мы двигались домой, ползком и трусцой.

Джека дома не было, и я сделал дела по дому, а после пошелискать Серую Метелку, чтобы просветить ее по поводу последних событий. Судивлением заметил Джека, беседующего с Сумасшедшей Джил у нее на заднемкрыльце. В руке он держал чашку с сахаром, который, очевидно, только что у нееодолжил. Когда я подошел, он уже закончил беседу и собрался уходить. СеройМетелки нигде не было видно. Когда мы с Джеком возвращались домой, он сказалмне, что мы, возможно, скоро поедем в город за припасами мирского плана.

Позднее я снова вышел во двор перед домом, все еще в поискахСерой Метелки, и видел, как проехала коляска с Великим Детективом, по-прежнемув обличье Линды Эндерби. Наши взгляды встретились, и мы несколько долгихмгновений смотрели друг другу в глаза. Затем он исчез.

Я вернулся в дом и долго спал. Проснулся в сумерках и сновасделал обход. Твари в Зеркале все еще лежали в клубке и слегка пульсировали.Трещина показалось мне несколько большей, но это могли быть шутки памяти ивоображения. Тем не менее я решил обратить на это внимание Джека, в недалекомбудущем.

Поев и напившись, я вышел на улицу и еще раз поискал СеруюМетелку. Нашел ее в их дворе, у крыльца, дремлющей, по обыкновению наступеньке.

– Привет. Искал тебя с утра, – сказал я. –Соскучился по тебе.

Она потянулась и, зевнув, полизала шкурку.

– Меня не было дома, – ответила она, –проверяла окрестности дома викария и церкви.

– Внутри была?

– Нет. Но заглянула во все отверстия, куда достала.

– Узнала что-нибудь интересное?

– Викарий держит на письменном столе в кабинете череп.

– Memento mori, – заметил я. – Церковникииногда склонны к таким вещам. Может быть, он достался ему вместе с домом, какчасть обстановки.

– Он стоит на чаше.

– На чаше?

– На той самой чаше. Старинной магической чаше, окоторой ходят слухи.

– О! Значит, я ошибался, считая обладателем этогопредмета Доброго Доктора. Это проясняет один из пунктов. – Потом добавил,фальшивым тоном:

– Если бы ты мне еще сказала, где находятся двеволшебных палочки…

Она бросила на меня странный взгляд и продолжалавылизываться.

– …И мне пришлось карабкаться по стене дома, –сказала она.

– Зачем?

– Услышала, как кто-то плачет наверху. Я взобралась постенке и заглянула в окно. Увидела на кровати девочку. На ней было голубоеплатье, а к щиколотке привязана длинная цепочка. Второй конец прикреплен к рамекровати.

– Кто она?

– Ну, немного позже я встретила Текелу, –продолжала она. – Не думаю, чтобы она так уж горела желанием побеседоватьс кошкой. И все же я уговорила ее, и она мне сказала, что девочку зовут Линет,она дочь покойной жены викария от первого брака.

– Почему она сидит на цепи?

– Текела сказала, что ее наказали за попытку убежать.

– Очень подозрительно. Сколько ей лет?

– Тринадцать.

– Да. Все правильно. Жертвоприношение, конечно.

– Конечно.

– Какую ты ей дала в обмен информацию?

– Я рассказала ей о нашей встрече с большим человеком вту ночь и о вероятности того, что цыгане связаны с Графом.

– Мне надо кое-что сообщить тебе о Графе, – сказаля и подробно поведал ей о своих расследованиях вместе с Шипучкой.

– Независимо от того, на чьей он был стороне, я не могусказать, что сожалею о его выходе из игры, – сказала она. – Оннаводил на меня ужас.

– Ты с ним встречалась?

– Видела его однажды ночью, когда он покидал свойпервый склеп. Я спряталась на ветке дерева, чтобы посмотреть, как он этоделает. Казалось, он просто просочился оттуда, не двинув ни единым мускулом,просто перелился, так же, как умеет Шипучка. Потом он постоял там секунду, егоплащ развевался по ветру вокруг него, он поворачивал голову, глядя на мир так,будто весь свет принадлежит ему, и он решает, какая из его частей могла быпоразвлечь его в данный момент. А потом он рассмеялся. Никогда не забуду этотсмех. Он просто запрокинул голову и залаял – не так, как лаешь ты, разве толькоу тебя есть особенный вид лая перед тем, как съесть что-нибудь, что не хочетбыть съеденным, а это доставляет тебе удовольствие, придает особую прелестьеде. Потом он начал двигаться и сыграл шутку с моими глазами. Он превращался вразные предметы, разной формы, его плащ развевался повсюду – в несколькихместах одновременно, – и вдруг улетел, как обрывок плаща, уплывающий прочьв лунном свете. Не стану утверждать, что меня не обрадовал его отлет.

– Никогда не видел ничего столь драматичного, – сказаля. – Но я познакомился с ним еще ближе, и он произвел на менявпечатление. – Я помолчал. – Текела еще что-нибудь выдала тебе, кромеистории Линет?

– По-видимому, все теперь ухватились за идею, что центр– это тот старый дом пастора, – сказала она. – Викарий рассказал ей,что он когда-то стоял при гораздо большей церкви, к югу отсюда, в старыевремена, и последний король Генрих разрушил его, чтобы доказать всем остальнымсерьезность своих намерений.

– Это делает его таким подходящим кандидатом, меня дажераздражает, что Граф проявил дурной вкус и пустил насмарку все вычисления.

– Ты еще не рассчитал новое место?

– Нет. Но скоро рассчитаю.

– Дашь мне знать?

– Я возьму тебя с собой, когда займусь этим, –предложил я.

– Когда это будет?

– Возможно, завтра. Сейчас я как раз собирался пройтисьпо дороге и посмотреть на цыган.

– Зачем?

– Иногда они довольно живописны. Пойдем вместе, еслихочешь.

– Пошли.