– Корнеев, уходи вправо, теперь мы.

Маршрутка прибавила скорости и вскоре нагнала троллейбус,битком набитый пассажирами.

– Дорин, пригнись, – велел шеф. – Вон он, на заднейплощадке. Как бы не оглянулся.

Егор сполз на пол, вследствие чего временно лишилсявозможности лично наблюдать за объектом. Выручал технический прогресс:Октябрьский обменивался с другими машинами информацией, разные голоса (все какодин писклявые и трескучие) докладывали о своем местоположении, так что в целоммладший лейтенант, можно сказать, был в курсе происходящего.

Однажды из наушника вдруг донеслось:

– Октябрьский, как у тебя?

Кто это посмел обращаться к старшему майору на «ты»?

– Нормально, товарищ Нарком, ведем, – ответил шеф, и Егорзатаил дыхание.

Вот это да! Сам Нарком следит за операцией.

– Нужны дополнительные средства– сообщи. Я дал распоряжение…

– Внимание! – крикнул в микрофон Октябрьский, перебивНаркома. – Выскочил из троллейбуса! Бежит на противоположную сторону, кпамятнику Пушкина… Прыгнул в «Аннушку», вагон номер 12-42. Движется в сторонуНикитских ворот. Савченко, выходи вперед, я отстану! Извините, товарищ Нарком.

– Ну-ну, работайте.

Теперь можно было снова устроиться на сиденье. Маршруткаехала вдоль Тверского бульвара, отстав от трамвая «А» на несколько машин.

– Шеф, а зачем он у меня рацию забрал? – обернулся назадДорин. Его распирало от радостного предвкушения: всё под контролем, операцияидет успешно, в этом есть и его, Егора, заслуга.

– Не знаю. Может, ты ему чем-то подозрителен показался, –ответил Октябрьский, и настроение сразу испортилось.

– А вернее всего, фрицы решили проверить, не химичил ли ктос рацией, – продолжил старший майор. – Хорошо, что я не отдал ее Сливовкеру изтехотдела на изучение. Уж он приставал-приставал, не терпелось абверовскуюновинку исследовать…

Неизвестный Егору Савченко, который вел «Аннушку», доложил,что объект спрыгнул на ходу и перебежал на другую сторону бульвара.

Там его уже пас какой-то Шарафутдинов – как понял Егор, натрехтонке.

Связник проделал подобный маневр еще дважды, но оторватьсяот слежки не смог – очень уж плотно его обложили.

– Что-то слишком петляет, – озабоченно сказал Октябрьский. –Заметил? Маловероятно. Неужто чутье такое?

На Зубовской площади Селенцов в очередной раз сменил видтранспорта – пересел из автобуса на 34-й трамвай, шедший в сторонуНоводевичьего.

В это время объект снова вела машина Октябрьского, тольководитель поменял цифру маршрута на стекле да номер на бампере.

– Я остаюсь, товарищ старший майор? – сказал шофер. – У насмаршрутное такси «семерка», она тут тоже заворачивает.

– Нет, Лялин. Давай-ка ты лучше поотстань. Береженого, самзнаешь… Корнеев! – (Это уже в микрофон.) – Обгоняй!

Минуты не прошло – Корнеев, ехавший на «эмке», доложил:

– Сошел. Идет через Девичье Поле. Медленно. Оглядывается.

– Кажется, приехали, – удовлетворенно заметил Октябрьский. –Встреча у него тут с кем-то, не иначе. Всем начальникам групп! Оцепить сквер попериметру, скрытно. Я выхожу.

Вылез на тротуар, сладко потянулся.

– Давай, ребята. Только не кучей.

Оперативники один за другим перескакивали через чугуннуюоградку и исчезали в еще голых, но все равно густых кустах.

– А мы с тобой, Егор, культурно пойдем, по дорожке.Приличным прогулочным шагом.

Не успели они пройти «приличным шагом» и двадцати метров,как из кустов вынырнул Лялин.

– Товарищ старший майор!

– Ну, где он?

– В избушке на курьих ножках, – отрапортовал сотрудник.

Октябрьский нахмурился:

– Что за дурацкие шутки?

– Там детская площадка, товарищ начальник. Песочница, горкадеревянная. Ну и избушка, вроде как Бабы-Яги, что ли. Залез он туда и невыходит.

– Ладно, пошли посмотрим, что за чудеса такие…

Игровая площадка на Девичьем Поле была замечательная,свежепокрашенная к Первомаю. Кроме обычного набора детских забав – горки,качелей, песочницы – были там фанерный аэроплан с красными звездами, кораблик снадписью «Аврора» и бревенчатый домик с маленькими окошками. По всей этойкрасоте ползало десятка полтора ребятишек мелкого возраста, в основном вокругаэроплана. Жилище Бабы-Яги у подрастающего поколения Страны Советов, похоже,популярностью не пользовалось.

На скамейках сидели бабушки с няньками. Кто вязал, ктоболтал между собой – одним словом, картина для парка самая что ни на естьобыкновенная.

Октябрьский, Егор и Лялин укрылись среди деревьев, со всехсторон окружавших площадку. За сквером серело массивное здание Академии Фрунзе.Оттуда тоже, перебегая от ствола к стволу, подтягивались оперативники.

Старший майор не сводил глаз с избушки.

– Не пойму… Сидит – не высунется… Тайник у него там, что ли?Не нравится мне это. Уйдет подальше от детей – будем брать.

Вдруг одна девочка лет шести, пытавшаяся вскарабкаться накрыло аэроплана, оглянулась на домик.

– Тсс! – шикнул на подчиненных Октябрьский, прислушиваясь.

Девочка что-то спросила звонким голоском. Спрыгнула наземлю, подбежала к избушке. Заглянула. Скрылась внутри.

– Чего это он? – спросил Егор, посмотрел на шефа и поразился– лицо у того страдальчески исказилось.

– Паскуда, – прошептал старший майор. – Вот он что удумал…

– Шеф, я не понял.

– Помолчите! – цыкнул Октябрьский – яростно, да еще и на«вы». Внезапно стиснул Егору плечо. – Нет, гляди, выпустил!

Девчушка вышла из домика, крикнула:

– Хорошо, дяденька! – и вприпрыжку понеслась к краюплощадки, где (Егору отсюда это было хорошо видно) на земле лежали двоесотрудников.

Один из них, коренастый парень в кожаной куртке, вдругподнялся в полный рост и не маскируясь направился к старшему майору. Девочкашла за ним.