Так вот, приняв принципиальное решение о том, что позавершении "Треугольного метра" я возьмусь за роман о безобразиях,творящихся в МВД, я стал потихонечку собирать материал. Не целенаправленно,чтобы не отрывать внимание от книги о риэлтерах, а от случая к случаю,используя для этого всяческие удобные оказии. Например, когда ездил воФранкфурт или в Париж, попутно заезжал и в другие города Германии или Франции ивстречался с людьми, которые могли бы рассказать кое-что любопытное. Откуда яузнавал об этих людях? Оказывается, среди моих многочисленных знакомых были инекоторые чиновники Министерства внутренних дел, и один из них, горячо болеющийдушой за утрату любимым ведомством своей безупречной репутации, вызвалсяподелиться тем, что знает сам, и найти надежные источники информации о том,чего сам он не знает или знает не точно. Кстати говоря, моя новая пассия изФранкфурта как раз и была из числа тех людей, которые должны были помочь мнеустановить контакт с кем-то, проживающим в Кельне. И пока Муся оттаптывалаогромные павильоны книжной ярмарки, выполняя поручения российских издателей иотдельных авторов, я успел не только дать все запланированные интервью ипоучаствовать в мероприятиях ярмарки, но и смотаться в Кельн. Прыткий какой,однако...

Мы проговорили с Мусей до позднего вечера, я даже ужинпропустил, чтобы не прерывать разговор. Благо холодильник в палате оказалсязабит фруктами и деликатесами, принесенными мамой и Линой. Муся заверила меня,что займется моим раненым автомобильчиком, до сих пор скучающим возле зданияталдомской милиции, и завтра же постарается заехать ко мне домой, переписать изкомпьютера на дискету все наработки к новому роману, а также привезти мойноутбук, чтобы я смог эти материалы посмотреть. Что же касается грядущего днярождения, то самым оптимальным, по ее мнению, было бы оставить все как есть.Пусть те, кто захочет поздравить меня, приносят цветы и подарки либо ко мнедомой, либо к Мусе в офис, а она потом привезет мне все скопом.

Напоследок я после некоторых колебаний все же задал ейвопрос, который продолжал раздражающе зудеть в моем сознании:

- Ты не знаешь, что могло выбить меня из колеинастолько, чтобы я поддался на матушкины уговоры написать книгу о сестре?

Муся глянула удивленно и недоверчиво.

- Неужели ты согласился? Ты же так не хотел, ты многораз мне об этом говорил...

- В том-то и дело, - я удрученно вздохнул. - Не хотел -не хотел, а вот сломался. Знать бы, на чем именно. Может, я был чем-торасстроен, удручен или, наоборот, сильно радовался, пребывал в радужномнастроении. А? Не знаешь?

- Когда это случилось? - Муся слегка нахмурилась, сноваоткрыла свой органайзер, приготовилась листать.

- Не могу сказать точно, но судя по всему, в февралеили марте. То есть после того, как я закончил "Треугольный метр".

Муся пошелестела страницами, побегала глазами по строчкам,усеянным плотными мелкими буковками, покачала головой.

- Ничего такого... В феврале у тебя было пять интервьюгазетам, еще два для журналов, два выступления по телевидению и три по радио. Вмарте поспокойнее, всего четыре интервью для прессы, одна запись нателевидении, и, насколько я помню, никто тебя не разозлил и не расстроил,никаких скандалов. Еще мы с тобой ездили в Лейпциг на книжную ярмарку, у тебятам были две встречи с читателями, все прошло очень спокойно и достойно. Междупрочим, в Лейпциг приезжала твоя дама из Франкфурта, повидаться. Ты был оченьдоволен. Плохих рецензий на твои книги тоже не было. Нет, внешне ничего такого,что могло бы тебя подкосить, я не нахожу. Но, Андрей, - Муся закрылаорганайзер, сняла очки, аккуратно вложила их в дорогой кожаный футляр сэмблемой Версаче, - я не могу быть авторитетным источником информации в такихвопросах. Твоя внешняя жизнь проходит на моих глазах, но что происходит у тебявнутри, знаешь только ты сам. Со мной ты не делишься. У тебя нередко бываетплохое настроение, ты впадаешь в депрессии, но ни разу за все годы, что мы стобой работаем, ты не поделился со мной, не сказал о причинах. Ты это необсуждаешь. Ради бога, пойми меня правильно, это не в упрек я говорю, я толькоконстатирую, что мы с тобой добрые товарищи, деловые партнеры, но не друзья.Может быть, тебе лучше поговорить об этом с Линой?

- Не хочу, - разочарованно буркнул я.

- Почему же?

- Потому что как только Лина узнает, что я согласилсяработать над книгой о Верочке, она меня поедом съест. Лина - нормальная баба,тем более крутится в бизнесе. Она прекрасно понимает, что книга о сестре небудет иметь и не может иметь коммерческого успеха. И потом, Лина не тольконормальная баба, но и нормальная невестка. Она не придет в восторг от того, чтоматушка имеет на меня влияние большее, чем жена. Одно дело, если я скажу, чтопринял решение сам. И совсем другое - если придется признаваться, что маман мнеэто решение навязала, и при этом я даже не представляю, каким образом.

- Сочувствую, - Муся кивнула, но губы ее не смоглискрыть своего намерения растянуться в насмешливой улыбке. - Когда свекровь иневестка не пылают друг к другу нежными чувствами, мужчина всегда оказываетсякрайним. Ему приходится выбирать, кого из них двоих он любит больше. Еслисможет выбрать навлечет на себя гнев отвергнутой стороны. А если не сможет,будет вертеться, как уж на сковородке, чтобы для обеих быть хорошим.

- То есть ты считаешь, что я веду себя неправильно?- ссарказмом, как мне показалось, спросил я. - Верчусь, как уж на сковородке,чтобы всем угодить?

- Что ты, Корин, как я могу тебя осуждать? -рассмеялась она. - Ты такой, какой есть, и я тебя таким полностью принимаю.Если бы ты был другим, если бы у тебя был другой характер и другой менталитет,ты бы писал совсем другие книги, и совершенно неизвестно, были бы они такими жепопулярными и любимыми или нет. Ради бога, не вздумай меняться, иначе читателипотеряют своего любимого автора, а я - основной источник материальных средств.

Вот что меня всегда умиляло в Мусе, так это ее умение бытьциничной с такой неподражаемой и интеллигентной откровенностью, что дажеобижаться невозможно. Ну скажите, кому вы позволили бы сказать, что вас любят иценят только за то, что вы даете заработать?

Я пошел провожать Мусю к воротам больничного парка, рядом скоторыми она оставила машину. Задумчиво постоял пару минут, глядя вслед еетающему в сумерках белоснежному авто, и прислушался к себе. Может, прогуляться,сделать пару кругов по аллеям? И снова нахлынул страх. Если бы рядом были ПавелПетрович и Елена - тогда другое дело. Я только-только восстановил душевноеравновесие, убедил себя в том, что никто в меня не стрелял и убить не пытался.А вдруг снова что-нибудь случится? Пусть даже и не в самом деле, пусть мнетолько померещится, но я опять начну волноваться, дергаться и психовать. А ведьоснования, если вспомнить Мусин рассказ, у меня есть. Я собирал материал опреступлениях, совершаемых чиновниками МВД. И чего я там насобирал? Завтра Мусяпривезет мне ноутбук, и многое прояснится. А пока не буду рисковать итихо-мирно отправлюсь прямиком в корпус по ярко освещенной дорожке.