Сон усмехнулся.

— Тесна, брат, тесна.

Юноши молчали, каждый о своём, и каждый в тайне предавался любованию собеседником.

Длинные прямые пряди отчасти скрывали шероховатую кожу и сухую улыбку Мальца, делая его глубокие серые глаза недоступными для взора собеседника. Тонкие пальцы аккуратно сомкнуты пирамидкой, выставляя напоказ длинные острые ногти. Красная клетчатая рубашка — яркая, как кровь.

А напротив него — весь в тёмных тонах, с вьющейся косматой гривой чёрных волос и гордым ястребиным взглядом, наглой, самодовольной улыбкой — Сон.

Эти двое — с виду разные люди, противоположные друг другу, которым в пору даже быть врагами, сейчас разделяют один кров.

Нет ни охотников, ни жертв. Есть случайный путник и дом, в котором его приютили. Две неприкаянных души нуждаются друг в друге. Сколько лет и жизней скитались они одиноко ради сегодняшней встречи, и как долго она продлится — решать только им.

Но не сейчас.

За окном уже шло к полуночи, и луна в окружении звёзд восседала на небесном престоле, озаряя своими лучами чертог облаков. Наступало время сна, и, что самое главное — было место для сна.

Чары ночи — это хорошо, но когда есть на них силы. Сейчас же обоим юношам хотелось отдыха. Всё хорошее будет завтра. Новые силы, новые мысли, новые разговоры и новые откровения.

Но это всё завтра. А пока — можно сомкнуть глаза и, вдохнув на полную грудь, счастливо признать:

«Мы дома».

Грехи родителей сказываются на жизни детей, и зачастую далеко не в самую лучшую сторону. В наше время в принципе заводить семью кажется чем-то диким и противоестественным, и куда лучше — жить полной и яркой жизнью для себя. Это тоже правильно, но лишь в том случае, если ты следуешь своим решениям до конца, и коль уж выбрал дорогу — то идёшь по ней. Но иногда появляется соблазн забыться и попробовать вспомнить о том, что есть такая возможность, как оставить после себя ребёнка. Самое глупое и безрассудное решение, которое только может быть. Потому что твоему ребёнку придётся жить в том мире, который ты для него создал, и носить то тело, которое ты ему подарил. Особенно неудачным это решение становится тогда, когда ты мёртвый. Играя с мертвецами, общаясь с ними — того и гляди, сам присоединишься к ним. Ходя на грани между двумя мирами, легко оступиться и шагнуть за черту.

Утро встретило хозяина поместья приветливыми лучами солнца, и Мальц счастливо выдохнул, потянулся: пока живой, и это хорошо.

Вчерашний вечер был полон невиданных чудес, каким в жизни просто нет места. А ведь пойди он за продуктами раньше, всего этого могло и не быть. Невероятные совпадения и чудеса, да и только. Вопрос лишь в том, как долго Сон пробудет у них. Судя по его рассказам, этот юноша никуда не спешил, а, значит, есть надежда, что он может задержаться у них.

Долгое одиночество приводит к скуке, а скука, в свою очередь, либо заставляет проявлять какую-никакую жизнедеятельность, либо убивает. Умереть можно в любой момент, поэтому волей-неволей приходится коротать свои часы за полезными занятиями.

Несмотря на то, что Мальц жил вместе со своим младшим братом, он испытывал глубокое одиночество и тоску. Он никогда не хотел жить в этом доме, вдали от всех.

Но приказ есть приказ.

Адольфу лучше быть ближе к природе, чаще находиться на свежем воздухе, и не возвращаться в город, пока не наступит время. Конечно же, у опекунов нет времени на уход за ним, но зато есть старший сын, который может присмотреть за младшим, поэтому выбор вполне очевидный, и Мальц их понимал, и потому не возражал. В какой-то мере это даже забавно: во многих сказках всё достаётся старшим детям, а младшие обычно в тени, и всего добиваются сами.

Сказки лгут.

Когда ты в семье один, перед тобой весь мир. Но стоит появиться на свет ещё одному ребёнку, как мир от тебя отворачивается и раскрывается перед ним, а ты остаёшься один на один со своими проблемами и выбором: принять происходящее как данное или обидеться, испортиться и пуститься во все тяжкие. Много факторов влияют на твоё решение, и оно далеко не всегда настолько простое, как кажется.

Мальц любил Адольфа и сочувствовал этому ребёнку: его жизнь будет куда короче, чем у старшего брата, заметно короче. Наследие предков дало о себе знать. Сказалось оно и на самом Мальце, но куда в меньшей степени: отделался только сухими волосами, слабыми костями и шершавой кожей, которая периодически имеет обыкновение слазить. Ади, в свою очередь, в принципе никогда не сможет ходить и имеет тяжёлые пороки сердца. Зато он нашёл себя в рисовании, и уже подаёт немалые надежды.

Имей юноша силы — многое бы отдал за то, чтобы создать новые тела: для себя и Адольфа. Но такое возможно только в красивых историях о великих учёных и волшебниках. Или в будущем, до которого никто из них не доживёт.

Меланхолия смерти, навеянная сонной негой, прошла, и наступило время жизни.

«Ещё один день мой, — с улыбкой сказал себе Мальц. — А раз так — уже есть повод для радости».

Адольф спал в своей комнате, и сердце его ещё билось. Ровное дыхание и блаженная улыбка, подаренная тёплыми сновидениями.

Немного ворочается, протирает глаза. Счастливо смотрит на старшего брата и тянется к нему.

— Здравствуй, милый, — кивает ему Мальц.

Тот довольно кивает в ответ и закутывается в одеяло: время завтрака ещё не наступило, значит, можно ещё немного поспать.

Хозяин особняка оставил спящего брата, спустился в гостиную.

Сон ещё дремал в зале.

Точно не торопится. Спешил бы — уже был на ногах.

«Тёмная лошадка, пришедшая из ниоткуда, — улыбнулся Мальц, смотря на него. — Что он за человек, и человек ли он? Таких людей просто не должно быть. Не в нашем мире. Хотя наш мир — понятие очень относительное, которое ограничивается сугубо нашим же восприятием. Высокомерный, знающий себе цену, гордый — и в то же время наивный, оттого смешной, наверняка совершенно несамостоятельный баловень судьбы. Повезло ему, очень повезло».

Готовка еды — каким бы вкусным и сложным ни было блюдо, не занимает много времени, если ты привык к этому и делаешь её с любовью. Конечно, всегда есть объективные временные рамки, но они незаметны, когда процесс приносит радость. А повод для радости имеется уже хотя бы потому, что все живы.

На запах пищи сползаются алчущие. Сон не заставил себя ждать, и уже стоял в дверном проёме кухни.

— Помочь с готовкой? — спросил он.

Мальц покачал головой.

— Извините, граф, но моя кухня — моё царство. Это для вас чёрные звёзды, живые замки и думы о вечном, а моё счастье безысходно простое. Так что пока можете отдыхать. Я позову, как всё будет готово.

— Даже компанию нельзя составить?