В столовой Сна ждала не только пища для тела, но и для души — знакомство с ещё одним обитателем этого дома, который теперь парень мысленно называл особняком.

За небольшим кухонным столом у окна сидел мальчик в инвалидной коляске. Волосы его были светлыми и кудрявыми, а улыбка — доброй, с робко поджатыми губами. Глаза — пепельно-серых тонов. Золотые кудри аккуратно вились вокруг маленькой шеи и обрамляли своими контурами синюю клетчатую рубашку. Глубокий взгляд серых глаз, робко-поджатые губы, общая слабость тела — легко догадаться, что они с Мальцем родственники.

— Ади, поздоровайся, это Сон, — представил их хозяин дома.

Мальчик смерил его немного недовольным взглядом, но после — улыбнулся и подъехал к всё ещё стоящему в дверях гостю.

— Меня зовут Адольф, и я — художник, — приветливо кивнул мальчик. — Можешь звать меня Альфом. А твоё имя странное. Оно ненастоящее?

— Имя — это то, как нас называют, — ответил Сон. Если я хочу, чтобы меня называли так — оно настоящее.

Альф снова поджал губы, склонил голову набок и на секунду задумался. А после — с тёплой улыбкой протянул руку.

— Рад знакомству, Сон. Ты мне нравишься.

Гость кивнул, принимая рукопожатие и подмечая, насколько же у этого ребёнка мягкая ладонь. Поймал обеспокоенный взгляд Мальца.

— Рад знакомству, Альф! Спасибо, что приютили меня.

После все трое сели за стол, где уже стояло три тарелки вкусного горячего и лакомо-пахнущего пюре со сметаной. Просто, дёшево и главное — с любовью. Кроме того, в центре стола стояла глубокая миска с незатейливым, но вполне аппетитным салатом из овощей.

Пока его взгляд не коснулся еды, Сон и не думал, насколько же он проголодался. Но попытка накинуться на тарелку была прервана волевым жестом Альфа, что сидел во главе стола.

Мальц тихо вздохнул, предугадывая возможную реакцию гостя. Но ничего не поделаешь — правила есть правила.

— Это трапеза, и она должна пройти по всем правилам, — вещал Адольф своим звонким высоким голосом. — А потому прошу всех закрыть глаза и вознести благодарность за неё. Благодарить мы должны бога за то, что живы, людей, за то, что вырастили нам эту пищу, и — тут голос мальчика сменился с торжественного на нежный, действительно искренне благодарный, — конечно же, моего старшего брата Мальца за то, что он потратил своё время и силы, чтобы теперь мы все смогли сидеть за этим столом.

Закончив речь, мальчик хлопнул в ладоши и кивнул — можно начинать.

Все присутствующие обменялись взаимными поклонами и приступили к трапезе.

Сна удивило, что ребёнок возраста Адольфа (на вид ему было лет семь-девять) самостоятельно задумывается о подобных вещах и уже способен на столь пылкие речи.

Никак имя обязывает.

Хотелось больше узнать об этом мальчике.

Да и его старший брат.

Сначала, ещё на вокзале, он показался Сну робкой загнанной жертвой, а теперь, у себя дома — уверенный, если не сказать властный — хозяин. И кто же тогда, прикажете думать, теперь в ловушке? И была ли ловушка изначально?

Слишком много вопросов, слишком много мыслей.

«Но это хорошо, — успокаивал себя Сон, — это даже здорово».

Определённо, ему здесь понравилось и хочется остаться пожить какое-то время. Если обитатели дома не против, разумеется.

Трапеза не протекала в молчании. Разумеется, Адольф (в основном он, Мальц большей частью хлопотал за приготовлением чая и следил за порядком на столе) задавал Сну много вопросов, и парень охотно отвечал на них. Спрашивал, откуда Сон, почему здесь оказался. Живёт ли он один или с родителями, чем занимается — ребёнок буквально устроил гостю допрос.

Иногда это может раздражать, но — в глазах мальчика читался неподдельный интерес и искренняя радость новому знакомому.

Мальц большей частью хранил молчание и качал головой.

Он всё не мог понять, что же будет дальше.

Этот человек — Сон — он вне всякого сомнения любопытный парень.

Загадочный, таинственный и беззаботный.

Но что скрывается за его маской?

Какую жизнь он ведёт, что так легко может позволить себе просто взять — и исчезнуть. И какие силы притянули его в этот край?

От Харькова не менее трёх часов езды. Если он говорит, что уже несколько дней в дороге, то в каких ещё местах он успел побывать, каких людей успел встретить?

А ещё он очень понравился Адольфу, что, на самом деле, удивительно. Обычно этот мальчик замкнутый и грустный, и так же открыто общается только с братом. Это и хорошо и плохо одновременно: ведь если он уедет, Адольфу будет грустно, а мальчику нельзя волноваться, по крайней мере сильно.

Смешанные чувства.

С одной стороны этот парень смотрится здесь чертовски уместно. Давно Мальц не встречал никого, кто мог бы понять его буквально с полуслова, говорить с ним на одном языке, понимать его, даже, когда он молчит.

Но с другой — к чему приведёт его остановка здесь? Как на него отреагируют в деревне, куда он наверняка захочет сходить?

Не лучше ли предупредить его заранее, что данная затея может быть опасной?

Мальц почувствовал лёгкий укол и вздрогнул.

Чёрт.

Сердце.

Почему он сам так обеспокоен? Мысли о проблемах? Что-то ещё? Нет. Внезапно для себя он осознал, что не хочет, чтобы Сон покидал их.

Но вот, на настенных часах пробило десять — время сна. Адольф хотел задержаться и поговорить ещё, но старший брат настоял на том, чтобы мальчик отправился на покой — и отвёз его на второй этаж.

На какое-то время наступило молчание, и Сон мог насладиться вновь наступившей тишиной.

Мальц вернулся на кухню, прикрыв за собой дверь, опустился на стул рядом с ним.

— Так что, в дороге без цели?

Сон кивнул.

— Как-то так. Уже несколько дней катаюсь. Не спрашивай, где бывал: принципиально не смотрю на станции. Не имеет значения.

Мальц усмехнулся.

— Опасные игры играете, граф. Того и глядите, что настоящих охотников встретите.

— Тем лучше: быстрее упокоюсь, — с улыбкой ответил тот.

Хозяин хмыкнул.

— Жить надоело?

Гость кивнул.

— Можно и так сказать. Потерялся я. Гроб разграбили, слуг разогнали. На дно залечь пришлось.

— И поэтому вы пришли в обитель охотников.

— Ну, у вас есть неплохой тронный зал.

Мальц рассмеялся.

— Значит, заценил веранду. Это радует. Вообще, знаешь, Сон, я чертовски рад, что встретил тебя. Я совсем тебя не знаю, но… — он сделал паузу, выдохнул. — Говорить вот так, понимая с полуслова, а то и просто переглядываясь, знаешь… Никогда такого не было. Тесна пустыня, что и говорить.