— Что ж, попробуем. Расслабьтесь и представьте себечто-нибудь очень спокойное.

Надежда закрыла глаза и представила себе, как она идет усебя в деревне по тропинке к реке. С одной стороны овраг, заросший кустарником,а с другой — малинник. Из оврага стеной поднимаются высокие темно-синиеколокольчики — в тени они вырастают до метра высотой, а вся тропинка усеянаопавшими ягодами черемухи. Вот сейчас из-за деревьев покажется река — и тут всепропало, и Надежда как сквозь пелену увидела двери, выкрашенные грязно-белойкраской, и ощутила себя в больничном коридоре. Она говорила с женщиной вбольничном халате, та махнула рукой и пошла дальше. Надежда осознала, что этороддом, что ей двадцать два года и она недавно родила дочку. Ее мужа собиралисьпослать в командировку, и теперь нужно было пораньше попроситься на выписку,чтобы муж успел ее встретить до отъезда. Она толкнула дверь ординаторской, тамникого не было, только доктор Алексей Иванович сидел за столом спиной к двери ичто-то писал. Перед ним лежала толстая стопка больничных карт. Надеждаокликнула его и продолжала идти к столу, пока он не закончил. Она успелапрочитать из-за его спины:

«Зеленцова Маргарита Петровна, год рождения — 1956, месторождения — город Луга, улица К…» — тут Алексей Иванович обернулся и закрылмедкарту рукавом.

«Луга! Она из Луги!» — Надежда пришла в себя.

Она сидела в скверике у метро рядом с этим типом, которогонеобдуманно допустила покопаться в своей памяти. Ну все же он ей помог, девочкаоказалась из Луги. Надежду обуяла жажда деятельности, она вскочила со скамейки.

— Все в порядке, Надежда Николаевна? Вы удовлетворены?

— Да, пожалуй, а теперь мне надо идти.

— Будьте осторожны. Все это очень серьезно, —заботливо добавил он.

Надежда расстроилась. Значит, он все-таки копался у нее вмозгах и все про нее узнал, а еще слово давал. Вот и верь после этого людям!

— Всего доброго… Анатолий Иванович, мне пора.

Он посмотрел ей вслед и пожал плечами. Могла бы и спасибосказать!

Виктор Петрович Вересов долго сидел в Таврическом саду наскамейке. Перед глазами была серая мгла. Он снова и снова перебирал свойразговор с сыщиком. Что тот говорил? Женщина-киллер. Мастер очень высокогокласса. Очень деловая и способная. Раньше никогда не было осечек, но в этомделе ей не повезло. В ее работе очень велик профессиональный риск, за это ейплатят огромные деньги. Не может быть! — кричало все у него внутри. Нопонемногу он осознал, что все это было правдой. Удар не был таким уж внезапным,ведь неделю назад в милиции следователь документально доказал ему, что Людмилане та, за которую себя выдавала.

Он зябко повел плечами и понял, что уже час сидит наскамейке неподвижно и очень замерз. Вставать не хотелось, но так можно изаболеть, хотя какая теперь разница? Но организм требовал согреться, и онпотихоньку пошел к выходу. Машину он еще две недели назад поставил в гараж —сначала, поворачивая ключ в зажигании, он все время представлял себе, как онасделала то же самое и через секунду взлетела на воздух. А потом он стал многопить и решил не рисковать, не хватало ему сейчас еще неприятностей с ГАИ.

Виктор Петрович добрел до ворот, купил в магазине на углубутылку коньяку и пошел домой. Ему было больше некуда идти.

Он тихонько открыл дверь своим ключом. В квартире было темнои тихо, но он знал, что жена дома. Куда она может уйти? Только с собакой выйти,но вот он, Мак, сидит в углу, надувшись, и настороженно посматривает нахозяина. Раньше при звуке открываемой двери, несся со всех ног, проявляя бурнуюрадость, а теперь только посмотрел неодобрительно и отвернулся. Это женанастроила против него собаку, ну да все равно теперь.

Не раздеваясь, Виктор Петрович прошел в кабинет, бросилпальто на диван. Его бил озноб. Он достал было бутылку, оглянулся в поискахстакана. Но чистого не было. После последнего скандала в кабинете неделю назаджена не заходила к нему, не убирала и вообще перестала с ним разговаривать,стараясь не сталкиваться по утрам ни в ванной, ни в кухне.

Нет, решил Виктор Петрович, не может он сидеть здесь ихлестать коньяк прямо из горла, он пойдет на кухню, вскипятит воду и выпьет чаяс коньяком. Это его согреет, и из организма уйдет эта противная дрожь.

Он побрел на кухню с бутылкой в руке. Включил свет, нажалкнопку электрического чайника, нашел чашку, потом заметил, что Вера стоит вдверях и смотрит на него с презрением.

«Знает она или нет? — пронеслось в мозгу, и его охватилужас. — Не может быть, никто не знает, этот тип не зря берет такие деньги,все разузнал быстро своими методами, милиции и за десять лет не докопаться».

Презрение Веры относилось только к бутылке коньяку в егоруке, но Виктор Петрович еще больше занервничал, руки его тряслись, бутылказвякала о стакан.

— Что уставилась? — не выдержал он. —Сердишься, что тапочки не переобул?

Она молча вышла, даже дверью не хлопнула.

«Что я делаю? — подумал он. — Зачем я еще большеусугубляю? Ведь надо же дальше как-то жить!»

При этой мысли на него навалилась такая тоска, что онеле-еле добрел до дивана в кабинете. Чай с коньяком помог, его пересталотрясти.

Да, вот так подарочек поднесла ему судьба на старости лет.Он вспомнил внезапно все свои встречи с этой женщиной и последний раз вот тут,на этом диване… Он застонал, обхватив голову руками.

Профессионалка! Все знает, все умеет и для достижения своейцели использует все средства, довольно успешно. Ценный кадр! Вот почему емубыло с ней так хорошо. Господи, какой он идиот!

Но, как говорится, на всякого мудреца довольно простоты. Наэтот раз она сама себя перемудрила. Кто-то из этих, наверху, оказался хитрее, иее вычислили. Специально не стали убивать ее ни на лестнице, ни в квартире,чтобы на тех не вышли, заминировали машину, и все. А что было бы, если ее тактщательно спланированное мероприятие закончилось успешно? Она бы исчезла,наверху куча трупов, его бы затаскали, еще и посадили бы как сообщника. Или изтех кто-то остался бы и потом его прикончил. Так что все к лучшему! При этоймысли Виктор Петрович горько улыбнулся.

Зазвонил телефон.

— Вера, она из Луш! Я вспомнила! Город Луга, улица на"К" называется! Едем туда прямо завтра.

— С утра я не могу, меня опять следователь вызывает,давай в полдень поедем, у тети Вари заночуем, послезавтра вернемся. Отпросись усвоего с ночевкой.

— Ладно, придумаю что-нибудь.

Опять Вера сидела у следователя и думала, как ей все этонадоело и когда же это кончится.

— Есть какие-то новости по моему делу? — невыдержала она.