Схватила она меня и потащила к Анне. Чуть окна им не выбила,так стучала. Тетка Аня испугалась шума, впустила нас в дом. Мать ей сразукольцо швырнула, как давай орать! Ну вы, Варвара Михайловна, маму-то моюзнаете, характер у нее — ой-ой-ой! Анна пыталась было спорить — куда там! Акогда мать выдохлась и остановилась передохнуть, Анна достала мое свидетельствои говорит, что повезло всем, потому что ребенок Натэллкин умер, отказываться непришлось. Наталку из больницы выписали, сюда она больше не приедет, так что шумподнимать не в наших интересах, надо все поскорее забыть. Мать еще на прощаниеее обругала, и ушли мы. Дома опять мне попало, на всю жизнь я тот урокзапомнила. С Натэллкой я с тех пор так и не виделась, так и не знаю, чей былребенок, и до сих пор удивляюсь.

— Да, вот так история! — задумчиво проговорилаНадежда.

Ритин внук проснулся и заплакал, она заторопилась домой.Женщины тоже пошли.

— Значит, надо идти к этой тетке Ане, Рита сказала, чтоона жива и живет там же. Но судя по характе??у, она так просто ничего нам нерасскажет.

— Вот что, девочки, пойдем-ка мы сначала к акушеркеМарии Семеновне, она моя старинная приятельница. С ней поговорим, а уж потомона нас к Анне сведет.

Надежда взглянула на часы — второй час. Даже еслипо-быстрому побеседовать с акушеркой и Анной, все равно, раньше чем напятичасовом не уехать. Это значит, что дома она будет не раньше восьми. Ой,плохо, муж вернется первым!

Мария Семеновна была дома, сгребала сухие листья у себя всаду. Садик у нее был довольно ухоженный, даже и для поздней осени, но,конечно, не такой, как у тети Вари. Она с удовольствием присела на лавочкепередохнуть. Тетя Варя, не тратя времени даром, сразу навела разговор на нужныесобытия. Мария Семеновна вспомнила все. Она никогда этого и не забывала. Сиделоэто занозой у нее где-то глубоко, чувствовала она себя виноватой.

— Знаю, что важно это, чуяло мое сердце. Вот и насталовремя все рассказать.

Приходит тем летом ко мне Анна с девчонкой, на той прямолица нет. Я как посмотрела на нее, сразу поняла, что беда. Ну да к акушерке-тоза другим не ходят. Так и так, говорит Анна, вот, нагуляла, да, может, еще неточно, ты уж проверь. Ну, посмотрела я девочку, определила срок шесть недель,как же это, тебя, милая, говорю, угораздило! Та молчит, Анна прямо перекосиласьвся, почернела, потом говорит девчонке сквозь зубы, выйди, мол. Та ушла, а Анна— бух мне в ноги! Спаси, мол, Мария, сделай девчонке аборт. Родители ее заграницей, на меня эту шалаву оставили, если узнают — со свету меня сживут! Атак тут мы потихоньку разберемся между собой. Помоги, мол, а я уж тебя неоставлю, отблагодарю всем, озолочу, по гроб жизни обязана буду! И слезами прямозаливается вся.

Я вначале просто обалдела, не поняла, что она мнепредлагает. А как опомнилась, то как закричу на Анну:

— Ты, говорю, соображаешь, чего просишь? Да я ивзрослой женщине здесь в домашних условиях делать бы ничего не стала, сроду яэтим не занималась, а тут — ребенок пятнадцати лет! Да это же подсудное дело!Да как у тебя, говорю, язык повернулся, мне такое предлагать! Ведь что случись— верная тюрьма! Господи, помилуй, Анна, говорю, опомнись, поговори с девочкой,парня того надо найти. Конечно, рано ей еще мамой становиться, но что делать,раз так получилось. А она так злобно на меня смотрит, потом говорит, что раз нехочешь помочь, то и не суйся с советами, сами разберемся. Собралась онауходить, меня как током ударило. Схватила я ее за плечи, трясу, Анна, говорю,не вздумай ничего делать. У нее все детское, неокрепшее, здоровью повредитьможешь, как бы до беды не дошло. А не дай Бог что, я сама первая на тебяпокажу. Она зыркнула так на меня, дверью хлопнула. Простить себе не могу, что сдевочкой не поговорила, не настояла, чтобы родителям ее сообщили. А чтослучилось-то?

— Мы пока не знаем. Только очень нужно нам эту девочкуповидать. А ребенок у нее умер прямо там, в роддоме.

— Может, и к лучшему. Пойдемте, я вас к Анне провожу, ато она чужих и на порог не пустит.

И опять они пошли по окраине города, мимо деревенскихдомиков, тетя Варя по дороге свернула к себе. Аннин дом был большой, но сильнозапущенный. Краска во многих местах облупилась, доски потрескались. На второмэтаже сиротливо хлопала рама без стекла. Они долго стучали у калитки, пока накрыльцо не вышла хмурая старуха.

— Здравствуйте! Здравствуй, Анна!

Старуха, не отвечая, угрюмо смотрела, ожидая продолжения.

— Можно войти? Анна, мы по делу! — прокричалаМария Семеновна.

Старуха не то чтобы кивнула, а как-то странно дернулаголовой.

— Собаки нет? — спросила Надежда.

Ей почему-то казалось, что в этом угрюмом и заросшем садуобязательно должна бегать не на привязи злая собака.

— Идемте, нет у них ни собак, ни котов, —решительно сказала Мария Семеновна и толкнула калитку.

Старуха все так же стояла на крыльце угрюмым столбом.

— Вот что, Анна, — сказала Мария Семеновна,подходя, — ты уж как хочешь, а вот женщины очень интересуются племянницейтвоей Натэллой. Были они у Риты, да и я им рассказала, что знала. Да они и самис Натэллой знакомы были, вместе в роддоме лежали.

— Чего надо-то? — неприветливо спросилаАнна. — Дело это давнее, я свою племянницу много лет не видела. — Онас ненавистью покосилась на Марию Семеновну.

— Вы извините, нам очень нужно с вашей родственницейвстретиться, вы скажите нам, где она живет.

Анна опять покосилась на бывшую акушерку. Правильнорассудила Мария Семеновна, что с незнакомыми людьми Анна и говорить бы нестала, послала бы подальше.

— Зачем она вам? — Анна повысила голос. — Чтовы хотите от нее узнать? Если уж тогда не сказала она, от кого у нее ребенок,так сейчас через столько лет и подавно знать незачем.

— Нам просто нужно с ней поговорить, узнать, как онасейчас живет.

— Хорошо живет, — проворчала Анна, — живет —не тужит.

Она внезапно сорвалась с крыльца и побежала куда-то в глубьсада с криком:

— Вот я тебе сейчас метлой, паразит ты этакий!

Из кустов на тропинку выскочил огромный черный кот и рванулчерез дырку в заборе на соседний участок. В ответ на их удивленные взгляды,Мария Семеновна пояснила:

— Муж у Анны очень болен. Астма у него, на кошачьюшерсть реагирует. Сразу приступ у него случается.

Как бы в ответ из-за закрытого окна послышался сухой кашель.Анна вернулась, перевела дух.

— Вот что, Анна, — твердо сказала МарияСеменовна, — не тяни время. Людям еще в город ехать. Скажи адресплемянницы, и мы уйдем. А не хочешь, так мы сами будем ее искать. Девичьюфамилию выясним, найдем ее родителей, с ними поговорим.

Расчет Марии Семеновны оказался верен — Анна изменилась влице, потом ушла в дом и вернулась с бумажкой.