— Да, есть. Могу вас не то, чтобы обрадовать, нонемного успокоить. Вернулся из отпуска сторож на стоянке, который дежурил в тетри дня, когда вы отсутствовали, находясь в Луге. И он вспомнил, что ЛюдмилаШитова, до того раза, как погибла, уже один раз ездила на вашей машине. Этобыло шестого октября. Вы уехали в Лугу…

— Пятого утром.

— Шестого она брала машину и ездила на ней, а восьмогослучился взрыв. Стало быть, с вас можно снять подозрения. Теоретически вымогли, конечно, кого-нибудь нанять, чтобы поставить в машине взрывноеустройство, но практически… — Следователь развел руки.

— Вы говорили об этом моему мужу? — усталоспросила Вера.

На душе у нее не стало легче, все равно у них с Виктором всекончено.

— Пока нет, я его еще не вызывал. Но разве он не сказалвам, что в деле открылись новые обстоятельства, что Людмила Шитова — не таженщина, за которую она себя выдавала?

— Как? — воскликнула Вера. — Что вы такоеговорите?

— Ну что ж, — суховато сказал следователь, —позвольте ознакомить вас с обстоятельствами дела, секрета тут никакого нет.

И он вкратце рассказал Вере, что любовница ее мужа —личность неустановленная, никто не знает, откуда она взялась, и что настоящаяЛюдмила Шитова погибла в автокатастрофе в городе Витебске два года тому назад.

— Но кто же она, кто?

— Пока не знаем. Всего доброго, Вера Константиновна,думаю, что больше не буду вас беспокоить.

— И я могу уехать в Лугу?

— Разумеется, вы абсолютно свободны.

Вера летела домой, не разбирая дороги. Частник высадил ее науглу, она нажала звонок на двери подъезда и держала его, пока охранник неоткрыл. Она, не ответив на его приветствие, взлетела в квартиру. Сейчас онасоберет кое-что из вещей, позвонит Ирине, чтобы проведывала Мака, и уедет сНадеждой в Лугу. А потом вернется, заберет вещи и собаку и постараетсявыбросить из головы всю эту историю. Больше оставаться в этой квартире у неенет сил.

Однако муж оказался дома. Виктор Петрович все-таки вчерапростудился в продуваемом насквозь Таврическом саду и утром почувствовал себяплохо. Чтобы встать и идти на работу, надо было сделать усилие, он этого усилияделать не хотел.

Когда Вера открыла дверь, он выходил из кухни со стаканомчаю в руках. Чай был крепкий, Вера сгоряча спутала его с коньяком, и ееохватила ярость.

Привел в дом черт те кого, девицу с явно уголовным прошлым.Зачеркнул одним махом все прожитые годы, помчался за девкой, как кобель засучкой. Выгнал Веру из квартиры, уложил свою шлюху в их семейную постель, акогда судьба вмешалась и расставила все точки над i, он обвинил во всем ее,Веру. В первый раз в жизни Вера была во власти бешеного неуправляемого гнева.

— Сидишь дома и хлещешь коньяк! Уже на работу неходишь! Скоро начнешь из дома вещи таскать! Что ж, мне ничего не жалко.

— Оставь меня, дай пройти, — слабо отмахнулся муж.

— Нет уж, подожди! Поговорим на прощание! И скажи мне,дорогой муженек, где же ты раздобыл эту уголовницу? Мало тебе было своихсекретарш, так решил поискать в другом месте?

— Ты знаешь? — отшатнулся он.

— Может, она прямо из зоны? Ты хоть у нее справку взял,что она ничем не больна? Хотя, тебе ведь теперь все равно, ты ведь ее любилбольше жизни, для тебя все кончено. Ах, как тебе себя жалко!

Они кричали, не слушая друг друга, каждый свое.

— Что ты знаешь? — спрашивал он. — Ты уследователя была, в милиции?

— Что ты сделал со мной, с семьей, со всеми нами? Чемона тебя соблазнила? Почему она для тебя лучше всех?

— Ответь мне наконец, где ты была?

— Какое тебе дело! — опомнилась Вера. Она подошлак нему вплотную и заметила его больные глаза и испарину на лбу. Это еще большеее разъярило.

— Я уезжаю. Ты можешь делать, что хочешь, хоть всюквартиру пропей. Я тебя презираю. Ты недостоин человеческого обращения. Пропадиты пропадом!

Она схватила сумку и выскочила за дверь. Позвонив изавтомата на углу дочери, напомнив про собаку, Вера поехала на Варшавский вокзална встречу с Надеждой.

Виктор Петрович, пошатываясь, дошел до кабинета. В вискахшумело, в спине под левой лопаткой гнездилась ноющая боль.

Что она знает? Насколько подробно следователь посвятил ее вэто дело? Неужели она узнала все? Только так можно объяснить ее последниеслова.

Виктор Петрович открыл ящик письменного стола. Там в глубинележал револьвер. Он купил его два года назад на всякий случай. Купил совершенноофициально, оформил разрешение через милицию, даже на курсы какие-то ходил.

Он взял револьвер и прислушался к себе. Внутри все болело,он чувствовал себя подавленным и опустошенным, но все это заглушало чувствоглубокого обжигающего стыда. Вера права, что презирает его. Он не сможет жить сэтим дальше.

Он посидел еще немного с револьвером в руках, потом неохотноубрал его в стол. Как бы там ни было, сейчас он этого сделать не может. Ондолжен привести в порядок дела, обеспечить Веру и детей. Он и так в последнеевремя все запустил. Если он сейчас застрелится, его компаньоны, эти акулы,растащат фирму по кусочкам. Но, Господи, как же ему плохо! Физическая больусугублялась душевной, и никого не было рядом. Все правильно, он сам во всемвиноват.

Он решил пойти на кухню и поискать в аптечке каких-нибудьтаблеток от головной боли и от простуды. Какой длинный в этой квартире коридор!Он ненавидит эту квартиру. Ничего бы не случилось, если бы не этот дом.

Виктор Петрович медленно, опираясь о стену, шел по коридору,как вдруг резкая боль пронзила всю левую часть спины. Он вскрикнул и сполз постене на пол. Боль терзала уже не только спину, но и весь бок, и левую частьгруди. Перед глазами было темно, он задыхался и понял, что умирает. Последнейего мыслью было: «Слава Богу!»

Поезд до Луги идет два с половиной часа, и все это времяНадежда успокаивала Веру и думала свои нелегкие думы. Права ли она, что нехочет оставить все как есть, и Веру втянула в это, а у той своих проблемхватает. — К концу пути, когда поезд подъезжал к Луге, она решила, чтопоступает правильно. Ну и что, что события с Верой оказались как бы выпадающимииз общего русла. Это ничего не значит. Сопоставив рассказ Веры и Надеждину информацию,полученную от частного сыщика, женщины решили, что пресловутая Людмила Шитоваиспользовала Вериного мужа с какой-то своей целью, вероятно, ей было нужновтереться в дом.

— Вера, кто у вас наверху живет?

— Да так, разные типы. На самом верхнем этаже один всеквартиры на площадке скупил, сделал общую, а в ней бассейн. А над нами тожевесь этаж кто-то один занимает. Охрана у него, но так все тихо.