в котором сражались птицы, Райнер вспоминал, как Эмина стала меняться рядом с ним. Больше не было этого вечного и резкого: «Раб!» — словно девушка пересмотрела свое отношение к мужчине. Разглядела то, чего не видела раньше, или не хотела видеть. Так или иначе, но она изменилась и Райнеру нравились эти изменения. Тогда, после боя, когда она бросилась к нему на грудь, он ощутил, как его сердце едва не вырвалось наружу от бешенного биения. И виной была она — принцесса!

Райнер застыл на одной из вершин, решившись подняться во весь рост. Огляделся, щуря звериные глаза. Острое зрение хищника позволяло ему видеть намного дальше, чем в человеческом обличье. К тому же, с ним было его обоняние, а уж почуять кровь было делом простым и Райнер втянул воздух, улавливая запахи. Сначала в ноздри ударил смрад. Это птицы там, уже в стороне за его спиной, прекратив ссору разорвали мертвячину и принялись наслаждаться пиршеством. Запах крови приятно защекотал ноздри, но это был не тот запах, который искал воин. А потому он заставил свою сущность повернуть морду и уже принюхивался в другом направлении, но вонь птичьей крови была слишком сильна и перебивала остальные запахи, если они имели место быть. И Райнер двинулся дальше, пробираясь по скалам. Прыгая по ним с ловкостью и одновременно, осторожно, чтобы не упасть вниз. Еще через некоторое время, он снова застыл. Вскинул морду и стал искать нужные ему запах и едва сдержался от рыка удовольствия, когда обнаружил его неподалеку. Острый аромат крови и разорванной плоти мог принадлежать только лошади. В этом оборотень был уверен, так как не единожды ел свежатину, еще когда обучался перевоплощаться в далекие юные годы будучи волчонком.

Выбрав направление, оборотень прыгнул и снова помчался вперед на всей скорости, какую только мог себе позволить, увлекаемый запахом, одурманивавшем сознание.

«Слишком долго я не кормил своего зверя!» — запоздало подумал мужчина и сделал длинный прыжок с вершины на вершину, чувствуя, как растягивается тело воспарив в воздухе на короткий отрезок времени. Только для того, чтобы уже в следующее мгновение вцепиться когтями в уступ и застыть на нем подобно каменному изваянию, глядевшему вниз. Туда, где в расселине меж камней, лежали останки — половина тела разорванного птицами жеребца.

На камне, в неглубокой нише, где меня оставил Райнер, было не так жарко, как на солнцепеке, но я все же мучилась от запоздалой жажды и с нетерпением и надеждой ожидала возвращения своего спутника. И искренне надеялась, молясь всем богам, чтобы он вернулся целым и невредимым, а еще, желательно, с водой и едой. Об одеялах я и не мечтала. Уж как-нибудь обойдемся без них, а вот без воды мы вряд ли протянем долго.

Обхватив руками колени, я взирала на местность, состоявшую из камней. Здесь они были высокими и острыми. Тянувшиеся к небу, они напоминали мне мечи, растущие из-под земли. Дивная и в какой-то степени, уродливая красота окрестностей. Вот только кузнец, выковавший их, был явно неумелым, раз оставил столько щербинок и зазубрин. Они казались настолько острыми, что создавалось впечатление, будто стоит коснуться вершины и непременно поранишь кожу. Удивительно только, как эти скалы не разрезали небо, словно клинок кусок масла. Я сидела и взирала на опасную местность, думая только о том, когда вернется Райнер и все ли будет с ним в порядке. Ведь он отправился туда, где в небе снуют чудовищные птицы, рассекая тенями каменную дорогу.

Время шло, а оборотень все не возвращался. Когда ждешь, время имеет свойство тянуться долго, но страх не позволял мне расслабиться, и я лишь смотрела по сторонам, то и дело ожидая нападения. Но небо оставалось чистым, а под скалой было пустынно. Но вот спустя неопределенный промежуток времени, когда я почти потеряла ему счет, где-то вдалеке на скалах показалась темная фигура, в которой я узнала своего спутника. Вскрик облегчения вырвался из груди вместе с вздохом, и я выбралась из убежища, дожидаясь, когда оборотень приблизиться.

Райнер прыгал по вершинам, удивительно ловкий, но уже у самой скалы, на которой сидела я, спустился на каменное дно и стал превращаться, возвращая себе прежний, человеческий облик, в котором он был совершенно обнажен. И тем не менее, я свесилась вниз, наблюдая не сколько за процессом оборота, сколько разглядывая вещи, которые удалось отыскать мужчине и принести назад. С огромным облегчением разглядела в ворохе, брошенном на камни, флягу с водой и едва не спрыгнула с высоты, чтобы схватить ее и с жадностью припасть губами к содержимому.

— С тобой все в порядке, принцесса? — на меня взглянул уже человек. Глаза Райнера вспыхнули ярким синим светом, а я внезапно зарделась, когда невольно разглядела сверху то, чем так щедро наградили его боги.

— Да! — ответила и сглотнула, заставив себя больше не смотреть куда не надо. Вот только, кажется, глаза были очень против. Они так и норовили опуститься ниже, и я отчаянно боролась с собственными желаниями, пробудившимися от вида обнаженного мужчины.

— Тогда спускайся вниз, посмотрим, что мне удалось спасти! — предложил оборотень и опустил взгляд, явно меньше интересуясь мной, чем я им.

«Даже не предложил помочь!» — почему-то почти обиделась я и стала искать удобный спуск. Я находилась не так высоко от земли, но все же падать, даже с такой незначительной высоты мне крайне не хотелось. А потому я была сама осторожность и пока не ступила на каменную почву, не отпустила уступ, за который цеплялась. Райнер же успел к этому времени прикрыть, надев запасные штаны и я порадовалась тому, что он нашел свою одежду. Потому что разгуливать с голым и крайне привлекательным мужчиной по бесплодным землям было выше моих сил.

— Попей! — первым делом Райнер сунул мне в руки флягу, предупредив: — Только не все сразу. Пусть у нас теперь нет коня, которого надо было поить, все же воды впереди не предвидится, а солнце, — он запрокинул голову к небу и прищурил глаза: — а солнце палит просто безжалостно!

Теплая вода показалась мне самым вкусным, что я когда-либо пила в своей жизни, и мне было тяжело убрать флягу от губ, но я все же сделала это и протянула ее, возвращая мужчине. Но он не взял. Покачав головой, закрыл и поставил на камни.

— Сумка