казалось, что петля — штука устойчивая и до ужаса постоянная и ничего в ней не изменить.

Чудеса.

Может, не зря я задержалась в ее комнате вчера и уговаривала поговорить с мамой и отцом?

— Чернов, так где, говоришь, ты был? — спросил кто-то.

Я бросила взгляд на стайку взбудораженных одногруппниц, окруживших темноволосого парня, чуть смущенно глазеющего по сторонам.

Того самого парня!

— Ногу сломал, — ответил он красивым низким голосом. — Месяц в больнице пролежал, потом вечность восстанавливался. Врачи пугали, что хромым останусь. Думал, придется академ брать, но пронесло.

Я посмотрела на него внимательнее.

Такое появление — вне всяких ожиданий и расписания петли — трудно посчитать за случайность или добрый знак.

Но почему сейчас? Кто он вообще такой?

— Не повезло же тебе под сессию выйти, — посочувствовала Лиза, будто случайно коснувшись его плеча.

Вот так сразу, легко и непринужденно, словно ждала возможности сделать шаг навстречу. Я, со своими неуклюжими потугами в сторону Яна, могла только тихо позавидовать.

— Сдам как-нибудь, — сказал Чернов и, заметив мой весьма недобрый взгляд, посмотрел в ответ.

И, конечно, вспомнил.

Мистер глубокие глаза, он же красавец, который пожелал мне удачи на экзамене. Знавший о нем наверняка… Теперь понятно почему.

— Можешь мои конспекты полистать, пока препода нет, — любезно предложила Лиза, но Чернов только помотал головой, продолжая буравить меня взглядом, значение которого никак не получалось разобрать.

Я опустила глаза первой, позволив ему победить в небольшой и спонтанной дуэли. На этот раз.

Новенький сдал экзамен на твердое «Отлично», вызвав восторг у женской части группы и холодное недоверие у ботаника Жени. И у меня вместе с ним.

Смутное подозрение, не дававшее покоя с самого появления Чернова, росло и крепло с каждым его словом, жестом и взглядом.

Он и правда был красив, но только теперь я поняла: эта красота отдавала в нечто темное, необъяснимое и дикое. Из того, что нельзя понять и описать, но можно почувствовать, уловить в воздухе. И благоразумно держаться подальше.

— А меня к следующему экзамену подтянешь? — кокетливо спросила Лиза. — Раз уж ты еще и умный…

Я не доверяла Чернову и боялась того, что может значить его появление здесь и сейчас. Но обвинять без причин не имела права.

Где же Ян, когда его холодная голова и умение замечать то, что мне не дано, так нужны?

Ответа не было, а вот сам Владимиров явился за минуту до преподавателя. Ни на кого не взглянув, сел рядом с Лизой и ни разу на меня не обернулся.

Я решила дождаться конца пары и подловить его в коридоре, чтобы наконец все объяснить, но план не удался. Ян вызвался добровольцем, сдал экзамен раньше и дожидаться меня не стал.

Я же, смирившись, что признаться просто не судьба, досидела пару до конца. Не из мазохистского удовольствия, которое совсем не испытывала, а для того, чтобы понаблюдать за Черновым дольше.

Даша говорила, что таинственный «он» дал ей денег и попросил написать ту записку. Почему «им» не мог быть Чернов, который очень кстати вчера посетил универ, но до экзамена так и не дошел?

И само его таинственное появление…

Умеет ли он менять события, как мы с Яном, или его появление результат чего-то еще? Человек, подделавший оценки и заплативший за ту записку, может оказаться тем самым путешественником во времени, но Чернов ли это?

Я должна была проверить — с Яном или без.

К счастью, обдумывать план, как завязать разговор, не пришлось: в столовой Чернов подошел ко мне сам. Со стаканчиком кофе в руках и серьезным выражением на прекрасном лице.

— Вот, — он протянул мне стаканчик и добавил, словно это должно что-то значить: — Латте.

Опешив от подобной щедрости, я безропотно приняла подарок из его рук. В нос ударил кисловатый запах молока, от которого меня замутило.

— Подержать? — рассеянно уточнила я, заметив, что другие студенты посматривают на нас с откровенным любопытством.

Вместо вчерашней толстовки на Чернове был изящный джемпер и начищенные до блеска туфли. Нелепые и неуместные посреди морозной московской зимы, да еще в университетских стенах, давно не знавших обновления и ремонта.

— Пей.

Я с сомнением посмотрела сначала на Чернова, потом на стаканчик в своих руках.

— Мы же еще не познакомились, — тем же серьезным тоном продолжил он. — Я Иван.

— Знаю, — кивнула я. — Тебя на перекличке называли. А я Лена. Елагина.

— Родители в честь реки назвали? — приподнял бровь он.

Если то была шутка, я явно не уловила ее соль. Обычное имя, ничем особенным не примечательное. Где смеяться?

— Нет, в честь бабушки по отцу.

«Ваня» к его острому профилю и фигуре древнего атлета совсем не подходило, и я решила, что буду звать Чернова только полным именем. Или по фамилии.

— Чувствую себя почти знаменитостью, — поморщившись, признался он вдруг, и я невольно дернулась, едва не выронив кофе. — С новенькими всегда так?

— Не знаю, до тебя у нас их не было. Или мы все были новенькими.

Он ловко подхватил стаканчик и вернул его мне.

— Спасибо, — поблагодарила я скомкано.

Кажется, я так редко общалась с новыми людьми, что почти разучилась это делать: чтобы слова не звучали, как отъявленная грубость или желание сразу отослать человека подальше.

Будь рядом Ян…

— Ты пей, пей, — попросил Иван. — Твой любимый кофе ведь?

Я посмотрела на него снизу-вверх и, подчиняясь внезапному порыву, отставила стаканчик на край ближайшего стола, так и не отпив.

Откуда он мог знать, что я люблю?

— Кофе с молоком не по мне, — честно призналась я. — Пью только черный, крепкий и сладкий.

Я внезапно натолкнулась взглядом на Яна, замершего у кассы и явно прислушивавшегося к разговору. Разъяренного и совсем ничего не понимающего.

— Правда? — Иван задумчиво потер затылок. — Хорошо, я учту.

— Зачем?

Будто не заметив мой вопрос, Чернов недовольно покосился на кофе, словно тот был виноват, что его план, каким бы он ни был, не удался.

— Не покажешь мне, где будет следующая лекция?

Его навязчивый интерес напрягал.

— Поднимаешься на второй этаж, от лестницы направо, кабинет двадцать пять. На двери табличка, так что не перепутаешь.

— У меня проблемы с ориентированием. Тебе не сложно будет дойти со мной прямо туда?

— Не то чтобы…

— Нога еще болит, — поспешно добавил он. — После перелома.

— Предлагаешь мне тебя понести? — вздохнула я.

— Всего лишь подставить дружеское плечо.

Наверное, момент, когда мы перешли в категорию «друзья», прошел мимо меня.

— В другой раз, — отказалась я, понимая, что упускаю единственную свою возможность узнать о нем больше.

Но ответить иначе не смогла, пока