Она весело улыбнулась ему.

— В такси.

— У вас прекрасный кавалер. — Он сновасаркастически усмехнулся, и она невольно засмеялась. — Вы с ним ужепомолвлены?..

— Боже упаси!

— Это доказывает, что вы не лишены минимальногоздравого смысла. — Он говорил в ленивой аристократической манере, нехотяцедя слова. Казалось, он готов иронизировать над всем и вся. Тана былаочарована: в нем чувствовалось что-то дерзкое и вызывающее. При том, что он былбогато и модно одет, его манеры могли показаться шокирующими, и это идеальноподходило к ее настроению.

— Так вы, стало быть, знаете Чандлера? Юноша сноваусмехнулся.

— Мы с ним учились два года в одном и том же интернате.Джордж неподражаемо играет в гандбол и неплохо смотрится на теннисном корте; онне самый классный игрок в бридж; по математике, истории и биологии он,помнится, не блистал. Между ушей у него полная пустота.

Тана не удержалась от смеха. Она и сама не симпатизировалаЧандлеру, а этот незнакомец обрисовал его с беспощадной хирургическойточностью.

— Нарисованный вами портрет очень похож на оригинал. Вынаблюдательны, хотя и не слишком любезны.

— Мне не платят за любезности. — Он шаловливоулыбнулся и снова прихлебнул виски. Его глаза остановились на ее бюсте и тонкойталии.

— А за что вам платят?

— Пока, собственно, мне не платят ни за что. — Наэтот раз его улыбка была благожелательной. — И, бог даст, не будутплатить.

— Где вы учитесь?

Он наморщил лоб, словно силясь припомнить что-то важное,потом уставился на нее с совершенно идиотским видом.

— Вот беда… Я, кажется, запамятовал. — Он виноватоулыбнулся, а Тана меж тем гадала, что бы это могло означать. Может, он неучится ни в каком колледже? Впрочем, это на него как будто не похоже. — Авы?

— В «Грин-Хиллз».

Он высоко поднял бровь, по лицу его снова скользнула озорнаяулыбка.

— Как это аристократично! И на чем же выспециализируетесь? Изучаете историю рабовладельческих плантаций или способызаварки чая?

— И то и другое, — не переставая смеяться, онавстала с кресла. — По крайней мере, я учусь. Не то что некоторые.

— Это займет у вас два года. А что потом, принцесса?Может, то, ради чего вы приехали сегодня сюда? Охота на мужа номер один? —Он поднес руку ко рту, делая вид, что говорит в мегафон. — Всем кандидатамв мужья предлагается встать вдоль задней стены зала! Все здоровые, белые,молодые самцы, имеющие соответствующую родословную, берут в правую руку дипломоб образовании, полученном их папашами. Нам надо также знать название школы,где вы учились, группу крови, умеете ли вы водить автомобиль, размеры вашейдоли имения и как скоро вы вступите во владение ею… — Тана покатывалась сосмеху, а он уже спрашивал конфиденциальным шепотом:

— Вы уже подобрали себе женишка? Или вы безумновлюблены в Джорджа Чандлера? — По самые уши, — ответила она ему в тони медленно направилась в танцевальный зал.

Он пошел за ней следом. Заметив, что на другой стороне залаее «кавалер» целует свою рыженькую толстушку, он повернулся к Тане и мрачнопроговорил:

— У меня есть для вас печальная новость, принцесса: вамугрожает измена.

Она посмотрела в его зеленые глаза и пожала плечами.

— Тогда у нас с ним все кончено! — В ее глазахпрыгали смешливые чертики. Какое ей дело до Джорджа Чандлера?

— Хотите потанцевать?

— С удовольствием.

Он обнял ее за талию и ловко ввел в круг танцующих. В нембыла практичность и уверенность в себе, не свойственная людям его возраста.Тану не оставляло ощущение, что она его где-то видела. Но где? После первоготанца он спросил:

— Между прочим, как вас называть, принцесса?

— Тана Робертc.

— А меня зовут Гарри. — Он вдруг отвесил ей низкийшутовской поклон. — Гаррисон Уинслоу Четвертый, если вам угодно. Но Гарривполне достаточно.

— Наверное, я должна быть польщена? — Разумеется,она была под впечатлением услышанного, но ни за что на свете не согласилась быэто показать.

— Только в том случае, если вы регулярно читаетегазетные колонки, посвященные хронике светской жизни. Гаррисон Уинслоу Третий,мой родитель, занимается тем, что валяет дурака в разных столицах планеты, чащевсего в Париже и Лондоне, иногда, если есть время, заезжает в Рим, вСанкт-Мориц, Мюнхен, Берлин. Когда нет другого выбора, наведывается в Нью-Йорк,чтобы выдержать очередное сражение с опекунами, которым моя бабушка ввериладовольно-таки недурное имение. Однако он не слишком любит Штаты, а точнее —меня. — Он рассказывал это скучным, монотонным голосом, а Тана безуспешнопыталась угадать, что происходит у него в душе. — Моя мать умерла, когдамне было четыре года. Я ее совсем не помню, только иногда всплывет что-тотакое, почти неуловимое… запах духов, смех на лестнице, когда они с отцомуезжали куда-нибудь в гости или в ресторан; чье-то платье, вдруг навевающеевоспоминания… Она покончила самоубийством. «Женщина с крайне неустойчивойпсихикой, — так говорила о ней моя бабушка, — но очень недурнасобой». С тех пор мой бедный отец зализывает свои раны… Я забыл упомянуть ещеМонако и Антильские острова — там он тоже зализывает раны. Разумеется, не один,а с помощницами. В Лондоне имеется постоянная помощница, он останавливается у неерегулярно; есть очень красивая помощница в Париже… Еще с одной он любит ездитьв горы покататься на лыжах; еще есть китаянка в Гонконге. Раньше он брал меня ссобой — я тогда еще не учился, но потом оказалось, что со мной трудно ладить, ион стал ездить один. — Его глаза внезапно затуманились. — Вот такиедела… По крайней мере, — он снова глянул на нее ясными глазами и циничноулыбнулся, — теперь вам известно, что собой представляет Гаррисон Уинслоуили хотя бы один из них.

— А вы сами? — негромко спросила она. В ее глазахбыла грусть. Он рассказал ей больше, чем хотел рассказать: четвертая порциявиски развязала ему язык, хотя и не помешала танцевать с обычной уверенностью.Он не жалел о своей откровенности: все в Нью-Йорке знали, кто такие Гарри Уинслоу,отец и сын… — Вы такой, как он? — Она сомневалась в этом: он просто не могуспеть развить в себе такие качества. На вид он казался лишь немногим старшеее.

Он беспечно повел плечами.

— Я стараюсь походить на него. — И сноваулыбнулся. — Будьте осторожны, красавица! — С этими словами онсхватил ее в охапку и снова потащил в крут. Тана увидела, что за ними наблюдаетее мать. Джин не спускала с них глаз, потом стала наводить справки о кавалередочери. Полученная информация ее не разочаровала.

— Вы часто встречаетесь с отцом? — У Таны не шлииз головы слова юноши, тогда как он легко кружил ее по паркету. Его жизньпоказалась ей одинокой… интернат… потеря матери в возрасте четырех лет…распутник-отец, мечущийся по свету в поисках сексуальных радостей…