– Думаю, что если сейчас подойду и скажу, что передумала и хочу участвовать, то меня допустят!

– Иди!

– А вот и пойду!

– Ну и иди!

Я резко развернулась на пятках и шагнула за Итаном, но мне на плечо с хлопком опустилась тяжелая рука.

– Тогда лишишься работы проводника, – раздалось за спиной.

Что означало «и никаких тебе денег, жадная ведьмочка».

– А зачем вам проводник, господин путешественник? – осведомилась я. – Особенно такой, после которого о городе остается ужасное мнение. Да еще и напиться появляется желание!

Себастьян скрипнул зубами, но руку с плеча не убрал:

– Я не допущу, чтобы такая, как ты, стала во главе города.

Вот это был удар если не ниже пояса, то под дых точно.

Скинув с плеча мужскую руку, я повернулась к нему лицом и процедила сквозь зубы:

– Вы уж, дорогой путешественник, определитесь, чего хотите! То посылаете на конкурс. Теперь отговариваете. Каким же будет ваш следующий шаг?!

Если он что и сказал, то я не услышала. И пусть жесткие, очерченные бликами костра губы и не изогнулись даже. Зная возможности этого типа, он еще и чревовещателем оказаться может.

Но прогремевший голос распорядителя конкурса невест перекрыл все. Он приветствовал собравшихся и поздравлял с наступившим праздником.

Себастьян так и смотрел на меня, пока распорядитель оглашал список участниц второго этапа. И, кажется, выдохнул, когда не услышал среди имен моего. Будто бы ожидал, что я каким-то неведомым образом успела записаться и сразу попасть в победители.

Только на фамилии Фран вздрогнул. Но это назвали Ниру.

А потом я просто развернулась и быстро затерялась в толпе. Было шумно: кричали проигравшие, гремела музыка, трещали костры. Городские маги и магиссы устроили настоящее огненное представление. В темнеющем небе летали сотканные из жидкого пламени драконы, фениксы и светлячки.

От волшебства, охватившего площадь, забурлила кровь. Уже было совершенно не важно, что я только что сцепилась с ловчим. Не важно, что вел он себя слишком странно. Существовали только я и громкая музыка.

Ноги болели от танцев, горло – от визгов и криков. Я чувствовала себя счастливой, пока не поймала в толпе изучающий взгляд янтарных глаз.

Они пронизывали насквозь, выворачивали наизнанку. И я не понимала, нравится мне это или нет. Такое пристальное внимание настораживало.

Хотя чего я хочу! Я ведьма, а он ловчий. Неудивительно, что следит. Небось ждет, пока я сотворю что-нибудь этакое.

Я усмехнулась и незаметно щелкнула пальцами. Себастьян дернулся в мою сторону, а парень с подносом, пробегающий мимо ловчего, споткнулся на ровном месте и облил содержимым стаканов его сапоги.

Тихо подхихикивая, я поспешила убраться как можно дальше. Еще не хватало получить месть за месть.

У меня праздник. А этот неопределившийся мрачный тип пусть хоть подавится своей злостью.

* * *

С момента праздника Защитниц прошло два дня. Я потратила их на семью, подруг и Руну.

Именно с последней я играла в догонялки, лавировала между деревьями, когда внезапно влетела носом в нечто темное и твердое. Поклясться могу, что тут только что была звериная тропа! А теперь… теперь стоит ловчий.

Себастьян выглядел мрачным и недовольным жизнью. Ну, то есть особо ничего не поменялось.

Руна выскочила из кустов со счастливым визгом. Затормозила около меня и тоже выжидательно посмотрела на главу Ордена. Видимо, вспомнила его и решила лишний раз не рисковать.

– Что-то не так? – Я отступила на шаг и подняла взгляд.

– Вижу, ты решила бросить работу проводника.

– Да. Вы видели весь город, его окрестности, а в лесу и сами неплохо ориентируетесь. Так что не вижу смысла и дальше вас нагружать своим обществом, господин ловчий, – процедила я сквозь зубы, полностью выражая свое отношение к этому мужчине.

– Это все прекрасно, ведьма, – не остался он в долгу. – Да вот только отчет от Фобаса пришел. Ведьмы не замешаны в пропаже магисс. Собирайся, мы отправляемся к гарпиям.

– Ч-что?

– Хочешь получить свободу?

– Это уже шантаж!

Руна вздыбила шерсть, оскалилась, зарычала. Себастьян сверкнул в ее сторону глазами и повернулся ко мне.

– Отправляемся на рассвете. Опоздаешь хоть на минуту…

Я вспомнила его угрозы в адрес моей семьи, и по спине поползли ледяные мурашки.

– Вы не человек, – выплюнула я. – Люди хоть что-то чувствуют.

– Это не ведьма ли пытается обвинить меня в бессердечности? – с ухмылкой поинтересовался ловчий. – Расскажи еще мне, насколько человечно использовать магию на беззащитных людях.

– Тот мальчишка не пострадал, – выдала я, вздернув подбородок.

– Разговор окончен, Ивилай Фран! На рассвете.

Он развернулся и растворился. Нет, не открыл портал и не исчез в воздухе. Просто ушел. Но, видимо, застилающие глаза слезы скрыли от меня этот момент.

Я опустилась на землю, обняла Руну и беззвучно разрыдалась. Хвостатая подруга мурчала мне на ухо, терлась мордой о щеку и словно щенок виляла хвостом.

– Ничего не понимаю, – призналась я ей спустя несколько минут, когда из горла перестали вырываться тихие рыдания и уступили место внятной речи. – Его как будто временами блоха какая кусает. То нормальный мужик, то последняя сволочь. Я тоже не подарок, но… Да, договор. Да, клятва. Но гоблин его дери, это ведь не значит, что нельзя нормально себя вести.

Говоря это, понимала, что и сама себя вела порой как дура. То пакостила, то огрызалась. Но он ведь тоже не в сторонке стоял!

И больше всего смазывал картину тот проклятый поцелуй. Себастьян играл для ведьм, показывал, что привязка сработала. Ведь так?

Руна не могла мне ответить, только терлась, пытаясь успокоить.

А уже через полчаса я спешила домой. Хвостатая подруга проводила до опушки, убедилась, что со мной все хорошо. И, лизнув на прощание ладонь, скрылась в чаще.

Предстояло самое сложное – разговор с отцом.

Первым делом я заскочила в дом, переоделась, умылась ледяной водой. И только потом направилась в кузню. По дороге молила магию сделать так, чтобы там он был один.

И в этот раз повезло.

– Привет. – Я проскользнула внутрь, споро прикрывая за собой дверь. – Не сильно занят?

– Нет, Иви. Что-то срочное?

– Угу. – Я плюхнулась на лавку у окна. – Я завтра утром ухожу в горы.

– Зачем? – Папа отложил молот, повернулся ко мне и сложил руки на груди.

Я знала эту его позу. В такие моменты нельзя было спорить или что-то утверждать. Только просить.