Я вышла из квартиры и побрела к подземке, череп норовилразорваться от боли. Кто я – Таня Кротова или Настя Звягинцева? Наверное, Таня.Иначе с какой стати Ирина узнала меня? Настя Звягинцева убила любовника, ТаняКротова отравила мужа. Хрен редьки не слаще. Что мне делать? Похоже, я и впрямьжила в этой блочной пятиэтажке, в маленькой комнате, стенка, собака, ребенок… Ивсе же что-то мешает мне до конца поверить Ирине. Но что? Она не поцеловаламеня, не обняла, не прижала к себе. А ведь я ее сестра. Хотя это не аргумент…Нет, не аргумент…

Почти в прострации я добрела до метро, села в поезд, доехаладо нужной станции и вернулась в квартиру Глафиры. Не успела я захлопнуть дверь,как та распахнулась вновь и на пороге появилась певица.

– У меня концерт, – заявила она.

– Хорошо, – ответила я.

– Собери там все.

– Ладно.

– Посплю пока.

– Хорошо.

– Разбуди меня в семь.

– Слушаюсь!

Взметнув вверх широкую юбку, Глафира пронеслась в комнату. Япостояла минуту, что-то мне показалось странным, необычным, не таким, каквчера…

– Танька, – закричала хозяйка, – помоги,«молнию» заело!

Я вошла в спальню, расстегнула змейку и вдруг сообразила: уГлафиры будто стали слегка шире бедра и короче ноги. В этот момент певицаначала стягивать топик, она высоко подняла руки, открылись подмышки, я невольноглянула на них и почувствовала головокружение. Шрама, похожего на ссадину, небыло.

Глафира отшвырнула топик, а я, словно завороженная, смотрелана ее руки: след от ожога испарился без следа.

Певица нырнула под одеяло прямо так, не умываясь.

– Пожалуйста, – попросила она, – задерништоры.

Я села на кровать и спросила:

– Как тебя зовут?

– Офигела? Я – Глафира.

– Нет, ты не она.

Певица рывком села.

– Ну, блин, приехали.

– Глаша другая.

– Забыла, что я имидж поменяла?

– Не надо, – покачала я головой, – неначинай. У Глафиры шрам от операции вот тут, а еще она позавчера обожглась.Потом, у тебя фигура другая да и голос. Вы очень похожи, вас легко спутаютпосторонние, но не я. Ты кто?

Девушка молча смотрела перед собой.

– Знаешь, – продолжала я, – мне ночью неспалось, я встала воды попить и увидела, как Митя уносит Глафиру, а потом онаопять входит. Значит, Глашу и впрямь куда-то утащили, а ты появилась вместонее. Зачем? И где Глафира? Ее убили?

– С ума сошла? – подскочила незнакомка. –Жива она, в клинике лежит.

– Какой?

– Ну точно не скажу, ее Свин увез.

– А ты кто?

– Рита, – улыбнулась девушка, – послушай, ятебе все расскажу, только дай честное слово, что никому ни-ни! А то плохо намобеим придется.

– Лично мне уже хуже не будет, – мрачно сказала я.

Ситуация оказалась простой, словно веник, и сложной, какисследование Марса.

Глафира, оказывается, давно сидела на кокаине, отсюда иперепады ее настроения, слезы пополам со смехом, истерики и объятия. Свин,придумавший для своей подопечной имидж «девочка-крик», в общем-то, рассчиталверно. Журналисты охотно пишут статьи про скандалы, имя Глафиры постоянномелькало в газетах. Только она прикидывалась алкоголичкой, на самом деле Глашапросто не переваривала спиртные напитки, да и скандалила молодая звезда вначаленеумело, а вместо кокаина, который подопечная Свина демонстративно нюхала натусовках, в изящной коробочке лежала глюкоза. Но потом роль прикипела к телу.Скандалы стали естественными, а кокаин настоящим. Единственное, что не пришлосьей по вкусу, это коньяк. Глафира совершенно не могла пить, даже запах спиртноговызывал у нее тошноту.

Выводя Глафиру на сцену, Свин, вложивший кучу денег в своедетище, не прогадал. В первый же год Глаша, обладавшая феноменальнойработоспособностью и неплохими актерскими данными, добилась успеха. Голосок унее, правда, был слабенький, да и со слухом случилась беда, но на такой случайсуществуют всякие технические уловки. Кстати, первую, так сказать,непостановочную истерику Глафира закатила во время записи одной из своих песен.

Певица тогда просидела в студии пятнадцать часов кряду,потому что никак не могла выдавить из горла нужные звуки. Народ, работавший надсинглом, устал, а Глафира больше всех. Одни люди, утомившись, мирно ложатся надиван и засыпают, другие устраивают скандал с битьем посуды. Глафира была изпоследних. В конце концов она не выдержала и налетела на парнишку, сидевшего зазвукозаписывающим пультом.

– Дурак! Двигай тумблеры правильно! Все из-за тебя!

Юноша оказался не промах. Окинув красную от злобы Глафируоценивающим взглядом, он процедил:

– Ну да, конечно, техника подводит. Ладно, и правда всеустали, давайте сворачиваться.

– Я же ничего не записала! – начинающая звездастала еще больше злиться.

– Беде легко помочь, – заулыбался во весь ротзвукооператор, – ты, крошка, спой сейчас гамму, а я ее на ноты порежу исклею песню.

Секунду Глафира переваривала услышанное, потом до нее дошласуть оскорбления, и она кинулась на парня с кулаками. От полного разгромастудию спас Свин, который утащил отчаянно матерящуюся певицу в машину. Ужепокидая комнату, Глаша схватила табуретку и с неженской силой метнула ее вобидчика. Юноша успел пригнуться, предмет мебели вылетел в раскрытое окно, упална стоявшую во дворе «Нексию». Свину потом пришлось оплачивать ремонтавтомобиля, зато все желтые газеты неделю смаковали подробности скандала.

– Видишь, – поучал свою подопечнуюпродюсер, – вот как имя раскручивают! Только лучше, когда истериказапланирована, поставлена и сыграна.

Глафира, страстно жаждавшая славы, выполняла все приказыСвина. Но не зря китайцы говорят: «Хочешь быть веселым, всегда улыбайся, иулыбка прирастет к душе».

В последнее время Глафира стала подлинной истеричкой, и уСвина начали возникать сложности. Сколько он ни объяснял ей: «Скандаль сжурналюгами, но не порти отношения с коллегами и фанатами», Глаша не обращалавнимания на слова продюсера.