Если верить этим… м-мм… герцогам, мне придется найти портал, который неизвестно как выглядит, заставить его работать и стать смотрителем. Офигенная перспектива! Можно сказать, мечта всей жизни.

– Слушайте, а вы меня, случайно, не разыгрываете?

Я с подозрением покосилась на жильцов.

– Я понимаю, тебе сложно в это поверить, Лэри, – криво усмехнулся Стахов. – Но все, что я сказал – правда. От первого до последнего слова.

– Значит, аристократы, – задумчиво протянула я, поочередно разглядывая обоих квартирантов. – Герцоги.

У меня в голове никак не укладывалась картина нового мира.

– Может, вы еще и магией владеете? – чтобы окончательно добить свои былые представления о жизни, уточнила у Этьена.

– Разумеется, – весело подтвердил тот.

Черти в его глазах лихо отплясывали какой-то неизвестный танец.

– И вы готовы подтвердить свои слова?

– Легко, – проглотив последнюю котлету, кивнул злосчастье.

Хотя, какое уж он теперь злосчастье? Скорее, наглая герцогская морда.

– Эссено! – резко произнес Этьен, и в тот же миг вся грязная посуда оказалась чистой. А потом дверцы буфета сами собой распахнулись, и чашки с тарелками по воздуху переместилась на полки.

– Офигеть! – пробормотала я, наблюдая, как последнее блюдце занимает свое место. – Прямо как в «Гарри Поттере»!

Этьен дурашливо раскланялся.

– Ты тоже? – вопросительно взглянула на Лекса.

Тот едва заметно шевельнул пальцем, и в комнате стало темно. Секунда – и тьма рассеялась, оставив после себя ощущение тонкого холодка, пробежавшего по коже.

– М-да. У меня в гостях два герцога из другого мира. Маги и колдуны. Надеюсь, хотя бы Ричард – наш, обычный? – я с надеждой посмотрела на играющего с бахромой скатерти кошарика. Сейчас он казался мне единственным нормальным существом, способным удержать мой разум в рамках привычного.

– Вы назвали меня обычным, мадам? – приподнявшись на задние лапы, уточнил кот. – Вопиющее оскорбление!

На усатой морде застыло возмущенно-комичное выражение.

– Попрошу не забывать, что я – потомственный… э-э… фамильяр, – продолжил хвостатый постоялец. – Ричард XV, из древнего рода герцогов Олдэни. Моя бабка была известна при дворе короля Карла Красивого, как одна из самых искусных толковательниц снов, дед участвовал в сражении при Коллоуне, прадед доблестно сражался за короля Вильгельма Освободителя, а прапрадед спас жизнь королю Фридриху Смелому!

– Господи, еще и говорящий кот! – изумленно пробормотала я, разглядывая пушистого наглеца.

Ричард твердо стоял на задних лапах, вдохновенно размахивая передними. Уши его шевелились в такт словам, белая манишка на груди воинственно топорщилась, зеленые глаза сверкали.

– А вы говорите, обычный, мадам! – обиженно закончил он свою речь, опустился на четыре лапы и сердито насупился.

– Весь в хозяина, – насмешливо хмыкнул Лекс, и его взгляд впервые за все утро потеплел.

– Попрошу без оскорблений! – надменно произнес кошарик.

– Рич, помолчи, – шикнул на него Этьен.

– Конечно, хозяин. Молчу.

Ричард демонстративно отвернулся и принялся вылизывать лапу.

– Взяли моду – ешь всякую гадость, не разговаривай, изображай из себя глухонемого, – тихо ворчал он. – А я, может, тоже свое мнение имею. Я, может, высказаться желаю!

– Рич, уймись! – строго прикрикнул Этьен.

– Да, хозяин, – громко ответил кошарик, но тут же еле слышно добавил: – Милорд на меня никогда не кричал, он завсегда нашего брата понимал, не то, что некоторые.

– Что ты там бормочешь? – нахмурился злосчастье.

– Ничего, хозяин. Блохи замучили, говорю. Кусают, собаки иномирные. Я тут слышал, что есть специальные ошейники от блох, надо бы прикупить, пока меня заживо не съели. Или капли какие-нибудь, они тоже помогают.

Ричард принялся усиленно вылизывать лапу, а Этьен посмотрел на меня и усмехнулся. Я тоже не смогла сдержать улыбку.

– Ладно, давайте вернемся к порталу, – оборвал наше веселье Лекс. – Нужно подумать, где он может быть.

Мы согласились, и до самого вечера обследовали дом, пытаясь обнаружить скрытый от глаз переход, обыскали все комнаты и закоулки, но так ничего и не нашли. Ни самого портала, ни намека на него не было.

***

– Лэри.

Имя прозвучало, как выстрел. Короткое, емкое, незнакомое. Оно было и моим, и не моим одновременно. Я понимала, что так зовут именно меня, но в самой глубине сознания билось сомнение. «Это не я… Не я. У меня какое-то другое имя…»

– Не оборачивайся, – послышался резкий приказ.

Он был лишним – я все равно не могла пошевелиться. Тело не слушалось. Оно застыло неподвижной статуей, глаза застилал вязкий туман, и лишь сердце надсадно бухало в груди, с силой перекачивая кровь по венам.

– Моя Лэри…

Звук мужского голоса током прошелся по коже.

Ох, этот звук! Он будоражил, вызывал желание скинуть все, что сковывает, убрать лишнее, отдаться – легко, яростно, бесстыдно, безрассудно. Так, как никогда прежде. Так, как всегда с ним. На грани жизни и смерти. На изломе сознания. На самом острие эмоций. И мне хотелось этого. Хотелось, до боли, до судорог, до слез.

Обернуться, оказаться лицом к лицу со своим наваждением, коснуться любимых губ.

Я попыталась пошевелиться. Бесполезно. На глаза навернулись слезы.

«Кто ты? – беззвучно кричала я. – Что ты со мной делаешь?»

Мой ночной гость не услышал. Или не захотел услышать.

– Лэ-э-ри, – искушающе протянул он и придвинулся вплотную. Жестко. Властно. Не обращая внимания на мой безмолвный крик.

Его руки огладили бедра, раздвинули их, проникли внутрь. Небрежная ласка жалила, дарила удовольствие и мучила одновременно, заставляя меня стонать от неудовлетворенного желания.

– Лэри, – горячим дыханием прошлось по телу.

Я почувствовала, как сладко сжалось все внутри. Майка оказалась на полу. Стринги отправились следом.

– Моя, – выдохнул незнакомец, и я вскрикнула, ощутив силу его вторжения.

– Лэри! – чужое-свое имя срывалось хрипом, отдаваясь в такт движениям, жадные губы коснулись шеи, спустились ниже, по позвонкам.

Прикосновения обжигали, клеймили, заставляли стонать все громче. Темп увеличивался, дыхание сбивалось. Все вокруг растворилось, оставив лишь темноту и бешеный стук сердец – моего и того, что билось вплотную к моей коже. Этот стук становился все быстрее, жар плоти – ненасытнее, ощущения – острее и ярче. И наконец чернота внутри и снаружи слилась воедино, чтобы взорваться ослепительной вспышкой и отступить, оставив вместо двоих – единое целое.