Я уронила вторую пачку и уставилась на сигареты, почтиутонувшие в жидкой каше из первого снега. И как только раньше я не додумаласьдо такого простого решения. На площади возле метро «Спортивная» полно ларьков,и в каждом тоскует продавец. Большинство из них от скуки разглядывает пейзаж,тем более летом, в жаркую погоду. Как правило, основная часть ларечниковвыходит наружу из тесных душных киосков и поджидает покупателей на свежемвоздухе, если то, чем мы дышим в июле в Москве, можно так назвать. Забыв просигареты, я понеслась к «Пежо».

– Эй, – завопила табачница, – эй ты, коза офигевшая!«Голуаз» растеряла, подбери!

Но я уже уселась за руль и включила «поворотник».

Впрочем, прежде чем ехать к метро «Спортивная», следовалозарулить к Лике домой и посмотреть на розовый костюм.

Распахнувший дверь Юра тихо спросил:

– Даша? Что случилось?

– Погоди, – оттолкнула я его и понеслась в комнату к Лике.

Распахнув шкаф, я порылась в вешалках и вытащила розовыйкостюм из полотна. Так, его на самом деле произвела фирма «Ольсен», хорошая,качественная вещь, очевидно, безупречно сидит, жаль только, что поносить еебольше Лике не придется!

На жакетике и на юбке виднелись темные пятна. Может,кока-колу и производят из натурального, экологически чистого сырья, но, попавна одежду, жидкость оставляет несмываемые следы.

– Ты видишь пятна? – налетела я на Юру.

– Ну, – растерянно ответил парень, – ага, мама чем-тообкапалась, жалко, дорогая шмотка!

– Нет, – радостно закричала я, кидаясь к двери, – простовеликолепно, что Лика была неаккуратна! Прямо счастье! Костюм не трогай, несмей его ни в коем случае стирать или сдавать в чистку! Лика скоро будет насвободе!

– Ладно, – попятился Юра, – мне бы и в голову не пришло егочистить, пусть, думаю, висит себе, мне не мешает, я мамины вещи не убираю, немогу!

– Не надо, – кипятилась я, влезая в ботинки, – сама скоровернется.

– Вы уверены? – с робкой надеждой спросил Юра.

– Абсолютно, – воскликнула я, вылетая из квартиры Лики, – нопока никому ни слова. Слышишь? Держи язык за зубами – и скоро обнимешь маму.

– Вы не ошибаетесь? – прошептал юноша.

– Нет! – рявкнула я и убежала.

Возле входа на станцию «Спортивная» шла бойкая торговля.Человек, желавший попасть в метро, волей-неволей проходил сквозь строй будок,предлагавших сигаретно-жвачно-шоколадный ассортимент.

Еще тут имелись тонары с хлебом и молоком, павильончик,набитый овощами, книжный и газетный лотки.

Оглядевшись, я решила начать с сигарет. Приобрела третью засегодняшний день пачку «Голуаз», предусмотрительно сунула ее в сумочку испросила у торговки:

– Наверное, сейчас покупателей нет.

– А че? Берут люди, не жалуюсь, – бойко ответила та.

– Летом, наверное, больше покупают?

– Не знаю.

– Вы тут только осенью стоите?

– Я в сентябре приехала, с Молдавии, – пояснила молодуха.

Пришлось идти к следующей точке, потом к третьей, четвертой…Через полчаса я, продрогнув на ветру, зашла в вестибюль метро, чтобы согреться.К сожалению, приходится констатировать, что люди, продающие на площади всякуюерунду, в массе своей не москвичи. В конце августа – начале сентября основнаячасть гастарбайтеров отправилась домой, а на их место встали новые, прибывшиеиз Молдавии и Украины. Наверное, следовало бросить бесполезный обход, ведь итак понятно, что в оставшихся не осмотренных мной будках сидят все те жехохлушки. Но Дегтярев иногда, приехав домой, ложится на диван и заявляет:

– Основное в нашей работе – аккуратность и упорство. Никогданельзя оставлять дело на полдороге, думая, что уже ничего интересного неузнаешь. Нет, коли начал обход квартир, пробегись по всем, вдруг в самойпоследней тебя поджидает удача.

Слегка приободрившись, я вышла на площадь и продолжилаопрос, но, как только женщины, к которым я обращалась, раскрывали рты, на менянаваливалось разочарование. «Шо?», «Погодите хвылину», «Скильки вам дати?»

Не надеясь уже на успех, я добралась до лотка с книгами иуставилась на яркие томики, предусмотрительно спрятанные под прозрачную пленку.Продавец, мужчина примерно моих лет, ловко смахнул щеточкой мелкий снег испросил:

– Что желаете? Детективный или любовный роман?

Вот он был москвич. «Ра-а-ман», «любовный ра-а-ман» – такговорят только те, кто вырос в столичном мегаполисе. А еще люди моего возраста,те, кто родился где-нибудь на Чистых Прудах, Мясницкой, Солянке или КраснойПресне, произносят «булошная», «прачешная», «молошная». С точки зрения фонетикирусского языка, это неправильно, но именно так озвучивали эти слова воспитавшиенас бабушки, коренные москвички.

– Смотрите, новая Анна Берсенева вышла, – старательно показывалмне товар офеня, – хорошо идет, просто влет.

– Не люблю дамские книги, – возразила я, – хотя АннуБерсеневу вполне можно читать.

– Анна Берсенева работает в жанре городского романа, –пояснил книжник, – у нее не найдете откровенных глупостей вроде: «Он подошел кРозе, его синие глаза потемнели от страсти». Вот уж, право, чушь. А Берсеневувозьмите, ей-богу, не пожалеете. Впрочем, обратите внимание сюда, кулинария,вязание, воспитание детей.

– У вас на любой вкус.

– Всем по желаниям, – лучился продавец, – могу заказпринять. Вот, напишите название книги и издательство. Завтра привезу, безвсякой предоплаты.

Да уж, времена сильно изменились. Когда-то, в концесемидесятых годов, я, страстная любительница детективов, выпрашивала их врайонной библиотеке, в читальном зале, на одну ночь. По счастью, вкнигохранилище работала моя соседка, у которой имелась внучка с круглой двойкойпо-французскому. И мы наладили, как теперь бы сказали, «отношения по бартеру»,Ирма Лазаревна снабжала меня вожделенными Чейзом и Агатой Кристи, а япротаскивала ее ленивую девочку сквозь дебри французских неправильных глаголов.Сейчас же только захоти, достанут что угодно и привезут на дом. Ей-богу, житьстало лучше.