Она слушала побледнев. То, что рассказал мужик, делообычное, но ей почему-то казалось, что Фарамунд не из таких людей. Несмотря наего фигуру воина, ей еще в первую же встречу почудилось, что он... другой. Какримский патриций, о которых она столько слышала. Нет, он не снизится до такого.

— Ладно, — сказала она. — Иди!

Голос ее стал строже. Простолюдин поклонился, попятился иушел. Она слышала, как он благодарил Одина за милость к нему. Бедный заблудшийязычник!

Оружие, одежду и все снаряжение Фарамунд добывал мечом.Сопротивление подавлял сразу, свирепо: в его сторону нельзя было бросить дажекосой взгляд, стервенел, карал без пощады. Однако запас золота и драгоценностейрос чересчур медленно. Он слышал злые разговоры, что вожак все гребет себе,надо бы по честному, все головами рискуют одинаково...

Рисковали, конечно, не одинаково. Он первым начинал бой,если требовался бой, а последним заканчивал. Он все так же стервенел от запахакрови, а ярость схватки охватывала так, что готов был грызть зубами щит, всемышцы тряслись от жажды поскорее броситься в сечу и пролить наконец-то чужуюкровь, разбивать головы, отрубывать руки, слышать страшные крики боли иужаса...

Однако теперь все планировал тщательно. Помнил, что стыдноподдался чувству безнаказанности, за что так страшно поплатился в бурге Лаурса.Он был отважен, как дикий барс, но и осторожен, как лис, выслеживающий добычуна глазах гончих псов. Пьянствовать разрешал только после удачных набегов, да ито не раньше, чем забирался в глубины леса, а на всех направлениях

выставлял охрану.

В глубине леса у них были шалаши, даже удалось привестичерез завалы трех коней. Стражу он выдвигал далеко. Если бы вдруг конунг решилочистить земли от разбойников, то он на месте стоянки отыскал бы только давноостывшую золу.

Сегодня день оказался слишком пасмурный, с утра накрапывалдождь. Фарамунд исчез, он часто проверял посты неожиданно, остальные короталивремя у костра, бурчали друг на друга, играли в кости, ссорились, только Громыхалосидел в сторонке и деловито насаживал на длинную рукоять огромный молот.

Только к полудню за деревьями послышался стук копыт.Показался всадник. Комья земли за его конем взлетали огромные, как вороны, ноне черные, а из-за зеленой сочной травы тоже темно-зеленые, влажные. А когдатяжело шлепались оземь, похожие не то на рогатых жаб, не то на зеленых ежей,становилось понятно, какого размера подковы богатырского коня.

А на богатырском коне всадник обычно под стать. Фарамунд исам чувствовал, что сильнее, умелее любого из его шайки. Даже чудилось, что былне конюхом или стрелком из лука, а именно вот таким вожаком разбойничьегоотряда.

К нему никто не подошел принять коня, он соскочил на землю,шлепком по крупу отпустил пастись. У костра на него смотрели хмуро инастороженно.

— Вижу, — сказал он резко. — Все вижу! Да, яне делю захваченное, я присваиваю все золото себе. Разве я когда-то обещал вседелить и раздавать? Кто такое слышал от меня?.. Кто?..

Вехульд, хмурый и бесстрашный разбойник, выкрикнул зло:

— Так делается везде!

Фарамунд зло расхохотался:

— Где?.. И почему я должен поступать так, как делается?Я позвал вас с собой, обещая добычу. Вы получили ее гораздо больше, чем имели вваших мечтах! Но теперь ваши аппетиты разгорелись!.. Не-е-е-т, если кому ненравится, убирайтесь к черту. Мне не нужен сброд, который поступает по-своему.

Вехульд, глядя ему в глаза, опустил ладонь на рукоять меча.Еще пятеро или шестеро его сторонников взялись за топоры. Вехульд на всякийслучай бросил быстрый взгляд по сторонам: Громыхало уже исчез, как итрое-четверо особо верных людей Фарамунда — где-то на постах, а остальныеколеблются, вмешиваться не будут.

— А нам не нужен такой вождь, — сказал онгромко, — который утаивает нашу общую добычу! Мы не против, чтобы твоядоля была хоть втрое больше нашей! Но всяк имеет долю. И всякий должен получатьее сразу.

Фарамунд вскинул ладонь, заговорил громко, чтобы слышаливсе:

— Вы берете все, когда захватываем обоз, село илиперехватываем другой отряд. Но золото уходит в казну, которой распоряжаюсьтолько я. Сейчас я говорю, что время тратить еще не пришло. Кто-то считаетиначе? Что ж, переубедите меня...

Он отступил на пару шагов. Его руки поднялись к плечам,откуда торчали рукояти двух мечей. Только у него мечи настолько длинные, чтоначал носить за плечами, удивляя всех, у кого мечи немногим длиннее поясныхножей. Все в отряде знали, с каким нечеловеческим искусством их вожак владеетэтими мечами, но сейчас Вехульд только сказал громко:

— Если ты не отдашь нам нашу долю, тебя не спасут дажепять мечей. На этот раз ты что-то не рассчитал...

В голосе Фарамунда прозвучали первые нотки бешенства:

— Что ж, тварь!.. Давай! Если добежишь до меня живым, ядаже не подниму на тебя меча — руби!

В мертвой тишине Вехульд медленно повел головой по сторонам.Глаза были непонимающими. С ним шестеро отважных сорвиголов, остальныеотхлынули, словно морские волны при отливе. Они стоят посреди поляны, семеро соружием в руках против одного-единственного человека... так в чем же дело?

Вдруг в тишине ясно послышался скрип сгибаемого дерева. Совсех деревьев, окружающих поляну, в их сторону смотрели нацеленные стрелы. Людисидели молча, не шевелились, почти неотличимые от листвы. Этих стрелков, судяпо всему, было не меньше десятка.

— Так вот ты куда послал Громыхало, — произнесВехульд мертво. — Что ж, ты опять все рассчитал наперед!.. Теперь я ужесомневаюсь, что и разговор о дележе затеял я, а не ты... Что ж, стреляй!

— Громыхало я не туда послал, — ответил Фарамунд,глядя ему в глаза. — Убрать оружие! Ну, я кому сказал?

Вехульд нехотя вложил меч в ножны. Остальные опустилиголовы, пятились, старались встать за спинами друг друга.

Из-за дальних кустов, что за спиной Фарамунда, раздалсягулкий голос Громыхало:

— Фарамунд!.. Давай перебьем их. Зато нам большеостанется.

Вехульд и его сторонники переглядывались, жались в кучу.Пространство вокруг них стало еще шире. Фарамунд снова вскинул руку, голосзвучал почти дружелюбно:

— Они не враги. А Вехульд сказал только то, что думаливсе, но только страшились сказать. У него хватило отваги сказать это мне вглаза. Я не хочу терять сильного и отважного человека!

Вехульд вскинул голову. Их глаза встретились только на миг,но Фарамунд ощутил во взгляде Вехульда горячую благодарность. Не за жизнь, а заоценку. И увидел, что приобрел надежного соратника, которому можно доверитьспину. Остальные тоже поднимали головы, начинали поглядывать по сторонам, чутьободренные, но еще не уверенные, не окажется ли это жестокой шуткой, послекоторой казнят с особой жестокостью.