— Много, — сказал Громыхало негромко. —Семь... десять... больше!

Дрозд пустил заливистую трель, умолк. Фарамунд не знал этогоязыка разбойников, но смутно понял, что отряд вооруженных мужчин больше двухдесятков углубился в лес. Они идут в их сторону, словно ищут именно его шайку.Или его лично.

Он только повел рукой, а Громыхало уже молча загнал лучниковв дальние кусты, копейщиков и умельцев с топорами укрыл за ближними. Сам онприсел рядом с Фарамундом за огромным выворотнем. Молот опустился в мох, тотпод тяжелым железом сразу прогнулся. Болотная вода выступила наружу, запахгнили стал сильнее.

Долгое время только перекликались птицы. Фарамунд напряженновслушивался в лесные звуки, однако приближение чужих ощутил сперва по запаху. Спервым порывом ветра в мозгу возникла картина группы давно немытых здоровыхмужчин, грязных, обросших волосами, где пот и грязь копятся годами, аустойчивый звериный запах способен распугать лесную живность на мили вокруг.

Громыхало тоже потянул ноздрями воздух. Огромная лапаперехватила рукоять молота поудобнее, Фарамунд услышал, как он зло пропустилвоздух между зубов.

Из-за поворота на тропку вышли трое мужчин. Грязные,нечесаные, с лохматыми волосами и спутанными бородами. Все трое в потерявшейцвет одежде из невыделанной кожи, за поясами простые плотницкие топоры, но у первогоеще и длинный узкий нож в чехле из хорошей мягкой кожи.

Он что-то сказал двоим, те начали отставать, а человек сножом сделал еще пару шагов, крикнул весело:

— Привет, лесным братьям!.. Да, нас много, как сказалваш дрозд. Три десятка крепких отчаянных ребят, готовых хоть на край света,хоть черту в зубы!.. Где ваш Фарамунд?

Фарамунд молча сжал плечо Громыхало, будь наготове, поднялсяи пошел вперед, разводя руки в стороны. Пусть видят, что в ладонях ничего нет,а заодно оценят длину его рук и ширину плеч. Глаза его холодно и изучающеосматривали незнакомца. Тот стоял открыто, гордо, одну ногу выставил вперед.Волосы блестели от грязи, на плечи не падали, а почти стояли забором, в бородкезапутался стебелек травы.

— Ты и есть Фарамунд? — спросил он с интересом.

— Так меня зовут, — ответил Фарамундпочему-то. — Зачем ты меня искал?

— Меня зовут Занигд, — назвался тот. — У меняпод рукой тридцать человек. Нас знают от гор и до этой реки... а то и дальше.Ты о нас, конечно, слышал!

Фарамунд кивнул. Он слышал об этой шайке. Она действовалаюжнее, то рассыпалась, то стягивалась снова. Ее несколько раз уничтожали почтиначисто, но Занигд ускользал, отлеживался в дальних чащах, а потом всеначиналось снова.

— И что ты хочешь? — спросил он.

Занигд поколебался, предложил:

— Может быть, не стоит нас держать под прицелом? А товдруг у кого-то из лучников рука дрогнет... Я любые стрелы ловлю на лету, но нете, которые в спину.

— Там надежные ребята, — ответил Фарамунд. —Зря не выстрелят. Что ты хочешь?

— Сперва хотел бы посидеть у костра, выпить парукувшинов вина, — ответил Занигд быстро.

— А потом?

Занигд помрачнел, нервно оглянулся. Двое его помощниковстояли на прежнем месте. Остальные, судя по раздавшейся трели скворца,собрались в толпу в сотне шагов, не двигались.

— Надо ли вести переговоры вот так на дороге? Мы ведьне враги!

— Нет, — подтвердил Фарамунд. — Но мы недоговаривались о переговорах. Так что говорим в тех условиях, которыеустраивают обоих. Меня это устраивает.

Он говорил холодно, взвешенно, хотя сердце уже началостучать тревожнее, предчувствуя кровь, схватку, лязг железа, стук мечей итопоров по щитам...

Занигд словно почуял, что разгорается у этого человека счерными прямыми волосами до плеч и горящим взором, явно сник, сказал другимголосом:

— Мы наслышаны о тебе... Недавно решили предложить тебеобъединить наши силы. У тебя, как я слышал, сорок человек, у меня тридцать...Это сила! Мы сможем многое...

Фарамунд перевел дыхание, чтобы ликование не выразилось в радостномвопле, спросил нарочито настороженно:

— Почему так решили?

— Ну, я же сказал...

Фарамунд смотрел пристально. За спиной Занигда один из егопомощников покачал головой, глядя на Фарамунда.

Фарамунд сказал с нажимом:

— Говори правду.

Занигд поморщился:

— Ты своих раненых оставил в одном селе. Заплатил,чтобы их лечили. Об этом сразу же стало известно, как всем разбойникам, таки... другим. Двое успели подлечиться и уйти, а остальных схватили и повесилилюди Багрового Лаурса. Но все равно, молва уже разошлась... Многиепоговаривают, что встали бы под твою руку. Вот мы и решили договориться стобой, объединить наши отряды. Договоримся, за что отвечаешь ты, за что я...

Фарамунд скользнул взглядом по вершинам деревьев, словно быв задумчивости, смотрел рассеянно, но старался поймать лица тех двоих, с кемпришел этот красавец. Но чувствовал, что стоит это делать незаметно дляЗанигда.

Оба мужика помотали головами. Фарамунд сказал громко:

— Я могу вас принять в свой отряд. Но ни о какомобъединении и не заикайся! Голова одна — моя и правила для всех одинаковые.Мои! Все мои приказы — беспрекословны. Кто ослушается — смерть. Добычу делюсам... Да все это пустое сотрясение воздуха. Все знают нас и наши правила. Такчто решай: вливаетесь в мой отряд или же поворачиваете обратно.

Занигд явно хотел повернуть обратно. Очень хотел. Нооглянулся на суровые лица помощников, развел руками, принужденно улыбнулся:

— Твоя взяла. Нам долго не везло...

Но глаза его вспыхнули ненавистью.

Так отряд неожиданно увеличился сразу вдвое. Он уже понял,что если бы Занигд не согласился, то его бы просто зарезали те двое. Их триждыпотрепали так, что шайка едва уносила ноги, обнищала, треть людей потеряли вовремя бегства. И, как водится в таких случаях, начались раздоры.

У костров, пока их кормили и дали кой-какую одежонку, тежаловались на неудачи, а Громыхало, Фарамунд и Вехульд обходили лагерь,прислушивались, присматривались

— Дрянь народец, — подвел итог Громыхало, когдасошлись в сторонке. — Набрал всех, кто горазд пограбить... Треть припервой же драке либо сбежит, либо предаст... Наши покрепче. И оружие у наснастоящее, а не эти мясницкие ножи да топоры плотников...

Вехульд просто сплюнул под ноги. Фарамунд кивнул:

— Ладно. Теперь нас семьдесят человек. Когда пойдем братькрепость Свена, я их брошу в самое опасное место. Добычу надо заслужить!

Громыхало сказал с облегчением: