За дверью в коридоре кто-то уронил стакан или что-то еще иудивленно чертыхнулся. Джонни посмотрел на дверь, и глаза его посветлели. Затемон перевел взгляд на Сару, увидел ее застывшее лицо с широко раскрытыми глазамии озабоченно насупился.

– Что? Сара, я сказал что-то не то?

– Откуда ты узнал? – прошептала она. – Откуда ты узнал всеэто?

– Не знаю, – сказал он. – Сара, извини, если я…

– Мне надо идти, Джонни, у меня ведь Денни оставлен с чужойженщиной.

– Хорошо. Извини, Сара, что я расстроил тебя.

– Откуда ты узнал про мое кольцо, Джонни?

Он лишь покачал головой.

Она оставила Денни у миссис Лабелл, так что в доме, когдаона вернулась, было пусто и тихо. По узкой лестнице она поднялась на чердак и,повернув выключатель, зажгла две свисавшие с потолка голые лампочки. Их вещибыли сложены в углу, на оранжевых чемоданах – туристские наклейки из Монреаля.Чемоданов было три. Она открыла первый, прощупала кармашки на резинке и ничегоне нашла. То же было со вторым. То же и с третьим.

Она глубоко втянула воздух и выдохнула, чувствуя себя как-тоглупо и слегка разочарованно, но в основном облегченно. Необыкновеннооблегченно. Никакого кольца. Извини, Джонни. Но с другой стороны, нечегоизвиняться. Иначе все выглядело бы страшновато.

Она начала укладывать чемоданы между высокой стопкой старыхучебников Уолта времен колледжа и напольной лампой, которую когда-то урониласобака и которую Сара не решалась выбросить. И когда она уже отряхивала руки,собираясь уйти, где-то глубоко внутри еле слышно зашептал голосок: «А искала-тоты поверхностно, так ведь? На самом деле ты вовсе не хотела ничего найти,правда, Сара?»

Да. Да, она действительно ничего не хотела найти. И еслиголосок считал, что она снова откроет все эти чемоданы, то ошибался. Онаопоздала уже на пятнадцать минут забрать Денни. Уолт должен был привезти кужину одного из старших партнеров своей фирмы (очень важное дело), к тому жеона собиралась ответить на письмо Бетти Хэкмен из Корпуса мира в Уганде – неуспев вернуться оттуда, Бетти выскочила замуж за сына невероятно богатогоконевода из Кентукки. К тому же ей нужно еще убраться в обеих ванных комнатах,уложить волосы и выкупать Денни. У нее действительно слишком много дел – гдетам копаться на этом душном, пыльном чердаке.

И тем не менее она вновь открыла все чемоданы и на сей разтщательно обыскала боковые кармашки и в самом углу третьего чемодана нашла своеобручальное кольцо. Она поднесла его к одной из голых лампочек и прочиталавыгравированную на внутренней стороне надпись, такую же четкую, какой она былав тот день, когда Уолт надел кольцо ей на палец: УОЛТЕР И САРА ХЭЗЛИТ – 9 ИЮЛЯ1972.

Сара долго смотрела на кольцо.

Потом уложила обратно чемоданы, выключила свет и спустиласьпо лестнице. Сняла пропылившееся льняное платье, надела брюки и легкуюкофточку. Сходила к миссис Лабелл, жившей в том же квартале, и забрала сына.Когда они вернулись домой, Сара посадила сына в гостиную, где он стал ползать,а сама принялась готовить мясо и чистить картошку. Поставив мясо в духовку, оназашла в гостиную и увидела, что Денни уснул на ковре. Подняла его и отнесла вкроватку. Затем стала чистить туалеты. И несмотря ни на что, несмотря наприближавшееся время ужина, не переставала думать о кольце. Джонни знал. Онадаже могла определить момент, когда он узнал: это произошло, когда онапоцеловала его перед уходом.

При самой мысли о нем ее охватывала слабость и какое-тостранное чувство, но она не могла бы сказать – какое. Все как-то смешалось. Егочуть кривая усмешка – такая же, как прежде; его совершенно изменившееся тело,такое худое и истощенное; его волосы, безжизненно лежавшие на голове, – все такразительно отличалось от того, каким она его помнила. И ей ведь захотелосьпоцеловать его.

«Перестань», – пробормотала она про себя. В зеркале ваннойсобственное лицо показалось ей чужим. Возбужденное и разгоряченное и, скажемчестно, – сексуальное.

Ее рука сжала кольцо в кармане брюк, и, почти не осознавая,что делает, она бросила его в чистую, голубоватую воду в унитазе, настолько сверкавшемчистотой, что если мистер Тричес из фирмы «Бариболт, Тричес, Мурхаус и Гендрон»захочет во время ужина сходить в туалет, его не покоробит неприглядная грязь настенках унитаза, а кто знает, что может стать препятствием на пути молодогочеловека к тому, чтобы сделать адвокатом могущественных людей, верно? Ктовообще что-либо знает в этом мире?

Раздался легкий всплеск, и кольцо, медленно переворачиваясьв прозрачной воде, пошло на дно. Ей показалось, что она услышала, как онозвякнуло, ударившись о фаянс, но, возможно, ей это лишь почудилось. В голове унее стучало. Там, на чердаке, было жарко, душно и пыльно. Но каким сладким былпоцелуй Джонни. Каким сладким.

Не раздумывая (и таким образом не давая рассудку взятьверх), она протянула руку и спустила воду. Раздался шум и грохот воды.Возможно, он показался ей громче, чем на самом деле, так как глаза ее былизажмурены. Когда она их открыла, кольцо исчезло. Оно однажды потерялось итеперь потерялось вновь.

Внезапно она почувствовала слабость в ногах и, присев накрай ванны, закрыла лицо руками. Свое разгоряченное лицо. Она больше не пойдетк Джонни. Не следовало этого делать. Она только расстроилась. Уолт привозитдомой старшего партнера, у нее есть бутылка «Мондави» и серьезно ударившее посемейному бюджету жаркое – вот о чем ей следует думать. Ей следует думать отом, как она любит Уолта, и о Денни, спящем в своей кроватке. Ей следует думатьо том, что, сделав выбор в этом безумном мире, ты вынуждена жить с этимвыбором. Больше она не будет думать о Джонни Смите и его кривой, такойобаятельной усмешке.

Ужин в тот вечер прошел очень успешно.

Когда Джонни, бледный, но сосредоточенный, появился в дверяхвестибюля западного крыла больницы, репортеры вскочили и кинулись к нему. Нанем была белая рубашка с открытым воротом и джинсы, которые явно были емувелики. На шее отчетливо выделялись рубцы – следы операций. Фотовспышкивыстреливали в него теплым огнем и заставляли щуриться. Посыпались вопросы.

– Стойте! Стойте! – закричал Вейзак. – Он еще не совсемоправился! Он хочет сделать короткое заявление и ответить на нескольковопросов, но только если вы будете соблюдать порядок! Отодвиньтесь, а то труднодышать!

Зажглись два телевизионных юпитера, залив вестибюльнеестественно ярким светом. В дверях толпились врачи и сестры. Джонниотшатнулся от юпитеров, подумав: наверное, это и есть друммондов свет? У негобыло ощущение нереальности всего происходящего.

– А вы кто? – рявкнул один из репортеров на Вейзака.