– Понимаешь, дорогой, я немного устала. Правда... – Онасделала глубокий вдох и встала. На сегодня достаточно игр. С Тайгом, с Томом, ссобой. – Я, пожалуй, поеду домой.

– Нет, еще не пора! – Ей было мучительно видеть еготаким. О Господи! Нет! Она не хочет, чтобы и он навязывал ей свою волю. – Нет,не пора! Нет, не уезжай!

– Пора, любовь моя. Но через пару дней я снова приеду.

– Нет, не приедешь.

– Я сказала, приеду. – Кейт поправила юбку и не сводилас него взгляда, пока не подошел Эрхард. Под мышкой у него были Вилли инесколько книжек. – Посмотри-ка, что тебе принес мистер Эрхард. – Но Том сталпохож на обиженного и обозленного ребенка. – Будь паинькой, дорогой. Я скороснова приеду. – Он прижался к ней на минуту, и впервые за долгое время у неезаныла душа. Как он был ей нужен именно сейчас! Но его не было. – Я люблю тебя,– сказала она ласково и пошла, махая рукой и делая счастливый вид. Но Том ужедержал в руках Вилли и тянулся за книжкой.

Кейт брела к машине, понурив голову и крепко обхватив себяобеими руками. Сев за руль, она подняла глаза и посмотрела на деревья. Безумие.У нее столько всего. Тайг, Том, только что она продала книгу и фильм. Оназаработала триста пятьдесят тысяч долларов. К черту! Ее охватило счастьемаленькой девочки с надувным шариком в руке.

– Какое безумие? – Она произнесла это вслух ирассмеялась, потом зажгла сигарету и включила мотор. Но сразу не поехала, аоткинулась на спинку сиденья, с озорной улыбкой подумала о Кармеле, где не былауже давным-давно. Шесть с половиной лет.

Навещая Тома, она ни разу не одолела оставшиеся двенадцатьмиль до города. Ни разу не походила по магазинам. Ни разу там не пообедала. Непосидела на пляже. Шесть с половиной лет она проделывала один и тот же путьтуда и обратно, не отклоняясь в сторону. И вдруг ей нестерпимо захотелосьпоехать в Кармел. Посмотреть. Побродить немного... по магазинам... людейпосмотреть, себя показать. Она взглянула на часы. Было два. Усмехнувшись, онасняла машину с тормоза и, выехав на дорогу, свернула налево. Налево. Это былонаправление к городу.

Дорога была очень красивая – с пальмами по бокам имелькавшими то здесь, то там веселыми коттеджами. Она была уже близко отКармела. Все казалось незнакомым, и сердце взволнованно забилось. Господи, чтоона делает? Зачем? За последние два дня у нее было больше приключений, чем зашесть лет. Она позволила Стю Уэйнбергу приехать к ней из Лос-Анджелеса, асейчас едет в Кармел. Шажок за шажком она рушила стену, которую сама воздвигла.А что потом? Что дальше? Потоп? Водоворот? Что, если ситуация выйдет из-подконтроля? Что, если... Она съехала на обочину и остановилась перевести дыхание.Дорога, манившая ее раньше, казалась теперь дьявольским искушением.

– Не могу! – У нее дрожал голос, и слезы застилалиглаза. – Не могу!

Но она хотела. Черт возьми, она хотела! Впервые за все этигоды хотела побывать в этом месте, посмотреть, в чем там ходят, какие носятпрически. Интересоваться такой чепухой было безумием. Но в городишке, ставшемей домом, все еще делали начесы и носили мини-юбки, как десять лет назад. Ейхотелось увидеть людей, похожих на знакомых ей с детства. А как же все еерешения, ее выбор? Им грозила опасность. Она написала книгу, в которойрассказала больше, чем ей бы хотелось, о Томе, о себе, о своей жизни. И скоро всеэто разойдется по всей стране. Сотни тысяч экземпляров и фильм...

– Черт побери! – Кейт широко открыла глаза и оглянуласьпо сторонам. Она в конце концов имела право не только продать книгу и фильм, нои съездить в Кармел. И она решительно нажала на педаль газа.

Не так уж сильно здесь все изменилось за прошедшие годы. Всете же коттеджи, выкрашенные в светлые пастельные цвета, знакомые поворотыдороги, маленькие отельчики. Она выехала на главную улицу, с обеих сторонобсаженную деревьями и ведущую прямо к пляжу. За два квартала до негоначинались сплошные магазины. Несколько ловушек для туристов, но в основномэлегантные универмаги и бутики. Мир, которого она не видела шесть лет. Гуччи,Гермес, Диор, Живанши... Названия, наклейки, шарфы, парфюмерия, туфли – все этоона видела в витринах, подъезжая к стоянке. Ей стало легко и радостно, и,выскакивая из машины, она широко улыбалась.

Первая вещь, бросившаяся в глаза, оказалась изящным кремовымшелковым костюмом в витрине магазина. К нему предлагались блузка персиковогоцвета и кремовые туфли с маленькой золотой цепочкой, свисающей на каблук. Кейтснова почувствовала себя маленькой девочкой, которой хотелось куклу в свадебномплатье, и мишку, и пупсика в чулках и лифчике, и... Хихикая, она вошла вмагазин. Было даже хорошо, что она в старой юбке и свитере, как раз по погоде.Длинные волосы собраны в пучок, она не распустила их на этот раз, как любилТом.

– Мадам? – Хозяйка магазина, по всей видимостифранцуженка, смерила Кейт оценивающим взглядом. Она была маленькой, складнойженщиной с седеющими светлыми волосами, в сером шелковом платье и с тройнойниткой жемчуга на шее. Кейт помнила, что в этой части Кармела люди хорошоодевались. Владельцы магазинчиков, ресторанов, приезжие, местные.

Только горстка «свободных художников» была одета как попало.Остальные же выглядели так, будто идут завтракать к «Максиму». – Чем могупомочь?

– Можно я просто посмотрю?

– Ну конечно. – Женщина была хорошо воспитана. Онаотвернулась к своей стойке и стала перелистывать «Л'Офись-ель». Кейт вспомнила,что однажды была в этом магазине в качестве манекенщицы. Тысячу лет назад. Онасразу стала разглядывать костюм в витрине. Женщина в сером платье поднялаголову и посмотрела на нее с улыбкой. Она бы и не подумала сама предложить ейименно его, но теперь эта мысль тоже пришла ей в голову. Их глаза встретились,и Кейт засмеялась. Глаза женщины тоже улыбались.

– Можно?

– Мне будет приятно увидеть его на вас. Мы его толькочто получили.

– Из Парижа?

– Из Нью-Йорка. От Холстона.

Холстон. Сколько времени прошло с тех пор, как она держала вруках такие ткани? Видела такую одежду?

Какое, к черту, это имело значение, однако... имело. Сейчасей неудержимо хотелось отпраздновать свой успех.

Она взяла в охапку три платья и юбку, пока хозяйка со своей помощницейснимали с манекена костюм. Примерив его на себя, Кейт испытала истинноенаслаждение. Он просто был создан для нее. Персиковая блузка оттеняла нежнуюрозовую кожу, а костюм облегал стройное тело. Юбка была до середины икры иласково струилась по ногам, жакет длинный, женственный и элегантный. Онапримерила и туфли и почувствовала себя принцессой, нет, даже королевой. Костюмстоил двести восемьдесят пять долларов. Туфли – восемьдесят шесть. Ей сталостыдно. Какой грех. И куда, ради всего святого, она будет это надевать?

Это то, что она все эти годы твердила Фелиции: куда такуювещь можно надеть?