Кейт взглянула на него и притянула к себе:

– Тилли, любимый. А в один прекрасный день я и тебявозьму с собой в Сан-Франциско.

– А-а. – Но это, казалось, не произвело на негодолжного впечатления.

Кейт оставила его с Лицией и пошла к дому. Надо былопозвонить Тилли... Достать вещи из багажника и упаковать их. Сан-Франциско. Онабыла там последний раз шесть с половиной лет назад.

– Аллилуйя! – услышала она восклицание Фелиции, когдавходила в дом с ворохом вещей, накупленных в Кармеле. Кейт собиралась в город.

Они ехали молча уже около часа, отдыхая от бури эмоций вначале пути.

Фелиция повернулась к подруге:

– Кейт? – Да?

В машине было темно, но Фелиция могла разглядеть ее профиль.Она совсем не изменилась с тех пор, как Фелиция привезла ее «в изгнание» шестьс половиной лет назад. Если бы она тогда только могла себе представить, сколькоКейт будет там прятаться, она никогда не стала бы подыскивать для нее дом.

– Что тебя гложет, Лиция? – спросила Кейт со спокойнойулыбкой.

– Почему ты передумала?

– Вообще-то я не передумала. Я просто... О черт. Я незнаю, Лиция. Может быть, эта история с книгой сорвала меня с тормозов. Я быласчастлива там, среди гор. Ребенок, собака и тому подобное.

– Дерьмо собачье.

Кейт вдруг резко спросила:

– Ты мне не веришь?

– Мне кажется, тебе просто все это надоело за долгиегоды. Ты не признаешься, но именно так ты и думаешь. Ты не должна хоронить себязаживо. Твои книги полны жизнелюбивых фантазий, но они нереальны. Ты молода,Кейт, тебе нужны люди, выходы в свет, поездки, мужчины, туалеты, успех. Все. Тыслишком быстро сдалась. Том прожил свою жизнь. Он жил, радовался всему... покамог. Я думаю, если бы он... если бы он был прежним, он бы покончил с собой,видя, что ты живешь, как старуха. Ты же не Тилли, ради всего святого. Впрочем,ты все это и раньше от меня слышала. Извини, я не собиралась произносить здесьречи.

С лица Кейт не сходила улыбка.

– Значит, ты меня больше не любишь. Но, тем не менее,ты совершенно права. Я, наверное, и сама знаю, что мне все это надоело. Надоело– это не совсем точное слово. Я довольна своей жизнью. Мне просто... вдругбезумно захотелось чего-то большего. Повидаться с людьми, реальными, такими,как ты. В эту пятницу, когда я ездила к Тому, я почувствовала, что зря трачувремя, и уехала оттуда рано. И без всякой видимой причины меня так и подмывалозаехать в Кармел.

– И ты заехала? – Кейт виновато кивнула и ухмыльнулась.– Бессовестная. И ничего не рассказала. Что ты там делала?

– Проматывала состояние. – Признание Кейт рассмешилоФелицию.

– На что? Я умираю от любопытства.

– На всякую чепуху. На одежду, которая мне не нужна.Господи, я даже не представляю, куда я все это буду надевать. Вернее, не зналаэтого до сегодняшнего вечера. Может быть, именно поэтому и решила поехать стобой в город. Чтобы обновить свои покупки. – В ее шутке была доля правды. Она исама толком не понимала, зачем поехала. Просто внутри ее все кричало: «Поезжай!Давай! Живи! Мечтай! Трать! Будь!» А потом ее отрезвила мысль: «А не навредитли это Тайгу?»

Фелиция посмотрела на нее и увидела, как сверкают в темнотеее глаза.

– Что, поездка на пару дней? Не будь смешной.Большинство родителей так делают. И ничего.

– Может быть, мне надо было сначала его подготовить?

– Подумаешь, ты просто отступила от своих правил. –Кейт кивнула в знак согласия и зажгла сигарету. Фелиция молчала, только с улыбкойсмотрела на подругу, а потом спросила: – Ты готова?

– К чему? – Кейт не сразу поняла, что имела в видуФелиция. Она была слишком глубоко погружена в свои мысли. Они подъезжали кгороду.

Позади остался аэропорт. Да. Она была готова. Еще пару миль,и они у цели. Кейт молчала, но на лице у нее играла слабая улыбка, а в глазахстояли слезы. Это был ее дом. Здесь мало что изменилось за эти годы.Сан-Франциско вообще такой город, который почти не меняется, всегда сохраняетсвою индивидуальность. И красоту. Ее взору открылся знакомый шпиль, взмывающийввысь над центром города. Кейт позволила себе вспомнить те места, которые онавычеркнула из памяти. Обсаженные деревьями улицы вдоль океана, маленькие домикив викторианском стиле, яхт-клуб летней ночью, великолепие Пресидио, вид«Золотых Ворот» и прочие уголки, где она бывала с Томом. Пока Фелиция гналамашину вперед, из запыленных сундуков памяти сыпались разные эпизоды. Теперьона держала их в руках и ощущала слабый аромат старых знакомых духов. Онаопустила стекло, и свежий ночной воздух хлынул ей в лицо.

– Ветрено. В городе может быть туман. – Фелицияулыбнулась, но ничего не ответила. Кейт и не хотелось разговаривать. Она хотеласмотреть, слушать, чувствовать.

Они выехали на Франклин-стрит, ведущую к заливу. Когдамашина оказалась на вершине холма, можно было видеть, как мелькают огни надругой стороне залива. Движение в городе казалось слишком интенсивным.«Ягуары», «мерседесы», «порти» соседствовали здесь с фургонами и«фольксвагенами», поток которых с треском прошивали мотоциклы. Движениевыглядело слишком быстрым, ярким, оживленным. Было десять часов воскресноговечера.

Фелиция свернула вправо на Калифорния-стрит, через одинквартал машина начала опять карабкаться в гору, обгоняя фуникулер.

Кейт рассмеялась:

– О Боже, Лиция. Как я могла все это забыть. Я люблюэтот город. Какой же он прекрасный!

Фелиции захотелось остановиться с криком: «Победа!» Онавернулась. Это к добру. С вершины Ноб-Хилл перед Кейт предстали в торжественномвеликолепии собор и Тихоокеанский молодежный клуб, потом они помчались вниз подругой стороне горы в финансовый район и увидели прямо перед собойФерри-Билдинг.

– О'кей, Лиция. Признайся, ты сделала это специально?

– Что именно?

– Обзорную экскурсию. Не прикидывайся, подружка.

– Я?

– Ты. Но я люблю тебя. Не останавливайся.

– Что-нибудь еще хочешь посмотреть?

– Не знаю. – В ней пробудилось столько чувств сразу,что она растерялась.

– Ты голодна?

– Немного.

– Хочешь, поедим что-нибудь у «Ванесси»?

– В таком виде? – Кейт в ужасе посмотрела на джинсы,красную рубашку и старые мокасины.

– Кто обратит на тебя внимание в воскресенье? Да ипоздно уже.

– Не знаю, Лиция. – Она занервничала.

Лиция махнула рукой и поехала дальше в сторону Бродвея. Ивнезапно он открылся им во всей своей кричащей вульгарности. Ресторан «Ванесси»– с розами на розовых мраморных столиках, за которыми соседствовали стражипорядка и воры, матроны и девицы легкого поведения, солидные мужчины в темныхкостюмах, женщины в черном, позвякивающие огромным количеством золоченыхбраслетов, рядом с джинсами и лохматыми волосами, – бесстрашно расположилсяпосреди всего этого сумасшествия. Все это вместе с дружелюбным гулом и пестроодетыми прохожими создавало впечатление Виа Венеты, а не Бродвея. «Ванесси» былзамечательным местом, которое так любили Кейт с Томом. Поначалу им казалосьздесь слишком шумно для романтических встреч вдвоем, но потом все сталонравиться. К тому же там никогда не приставали, если не считать нескольких автографов,пары рукопожатий, но никаких стычек. Это был «Ванесси».