– Так идем?

Фелиция остановилась возле ресторана так резко, чтозавизжали тормоза. Ей не хотелось давать Кейт долго раздумывать. После паузы,озираясь вокруг, Кейт нащупала часы в форме сердца на своей груди. За мужество,за храбрость.

– Пошли. – Она выбралась из машины, размяла ноги исразу же чуть не оглохла от гула и сутолоки. Но она понимала: то, что сейчас ейказалось «сутолокой», было для Сан-Франциско полумертвым покоем.

Фелиция взяла ее за руку, и подруги направились к ресторану.

– Боишься?

– Потрясена.

– Как и большинство людей. Не забывай.

– Им нечего скрывать.

Опять. Как всегда. Черт возьми. Фелиция на мгновениеприостановилась и, не выпуская ее руки и внимательно глядя на нее, сказала:

– Тебе тоже нечего скрывать, Кейт. Ты достаточнонатерпелась. Но прошлое – это прошлое. Тем более что оно даже не твое. Это егопрошлое. У тебя есть ребенок, книги, хорошая честная жизнь на природе. Всекончено.

Кейт прикрыла глаза с блуждающей улыбкой и глубоковздохнула:

– Я бы хотела так думать, Лиция.

– Тогда заставь себя.

– Да, сэр.

– Да заткнись ты.

Момент серьезности уже прошел, и Кейт расхохоталась, потираязанемевшие по-жеребячьи длинные ноги.

– А ну-ка, догони!

Они бегом преодолели последние ступеньки, задыхаясь ихохоча, пока швейцар не открыл им дверь. Несмотря на то, что было уже десятьчасов, вокруг царили шум, суматоха и лавина вкусных запахов. В этом был весь«Ванесси». Официанты толкались у гриля, посетители смеялись в баре, вели политическиебаталии, затевали новые романы и прочее. Это была фантастика. Кейт стояла иулыбалась. Весь этот гам звучал для нее, как оркестр, играющий «Добропожаловать домой».

– Столик на двоих, мисс Норман?

Фелиция с улыбкой кивнула, а старший официант рассеяннопосмотрел на Кейт. Он здесь был новенький. Он ее не знал. Он не знал Тома. Онзнал только Фелицию. А Кейт была для него просто ликом. Обыкновенная девушка вджинсах и красной рубашке.

Подруги уселись в глубине зала; розоватый свет делал здесьвсех молодыми, похожими на весенние цветы. Официант принес каждой по меню. Кейтвернула свое.

– Тортеллини, домашний салат и забальоне на десерт.Забальоне представляло собой некое теплое, льющееся наслаждение с ромом ивзбитыми белками.

Пока Фелиция заказывала бифштекс, салат и мартини, Кейтвзглянула на часы.

– Уже успела назначить свидание?

– Нет. Я думаю, можно ли еще позвонить Тилли.

– Наверное, она уже спит.

Кейт кивнула, но чувство вины грызло ее весь вечер. Она неподдалась потому, что ей было здесь слишком хорошо. И ужин был таким жехорошим, как всегда. Потом они погуляли немного по пестрым улочкам Нарт-Бич.Лавчонки для хиппи, сборище художников, кофейные домики и запах марихуаны ввоздухе. Это тоже не изменилось. Пройдя несколько кварталов, они вернулись кмашине. Была уже полночь, и Кейт начала зевать.

– Зови меня просто Золушкой.

– Завтра можешь подольше поспать.

– Когда ты встаешь?

– Не спрашивай. Ты знаешь, как я себя чувствую поутрам.

Всю дорогу домой Кейт зевала, утомившись от нахлынувших эмоций.У нее слипались глаза, когда они поднялись на вершину Телеграф-Хилл к домуФелиции. Подруга нажала на кнопку, чтобы открыть гараж.

– Слава Богу, Лиция, какое счастье, что мы уже доехали.

– В целости и сохранности.

Кейт с изумлением смотрела на здание. Оно было ещеэлегантнее, чем то, в котором Фелиция жила до ее отъезда. Дом, типичный длязакоренелых холостяков. Дорогой, ухоженный, спокойный, с двухкомнатными итрехкомнатными квартирами, выходящими окнами на прекрасный залив. Ничего небыло предусмотрено для детей. Не было ни тепла, ни очарования. Просто дорогойдом.

– Тебе не нравится? – Фелицию это развлекало.

– С чего ты взяла?

– По твоему виду. Ты забыла, что я городская мышь, а тыдеревенская.

– Хорошо, хорошо, я слишком устала, чтобы с тобой препираться.– Кейт усмехнулась сквозь зевоту.

Лифт поднял их наверх, и они оказались в холле, оклеенномфранцузскими обоями в серо-розовых тонах и устланном толстыми кремово-бежевымиковрами. По стенам были развешаны акварели и антикварные английские зеркала. Вкадках стояли две раскидистые пальмы. Во всей обстановке чувствовалсяизысканный вкус Фелиции.

– Мокасины надо снимать? – игриво спросила Кейт.

– Только чтобы засунуть их себе в задницу. Я неаккуратистка, Кейт. Ради Бога, если хочешь, можешь даже разлечься здесь наполу.

– Было бы неплохо. – Один только этот холл мог служитьпрекрасной спальней.

Фелиция включила свет в гостиной, обтянутой белоснежнымшелком, с кремовыми занавесками на окнах и множеством разных столиков ввосточном стиле. Из окна открывался захватывающий дух вид. Столовая,расположенная вслед за гостиной, была почти такая же, с бело-черным мраморнымполом, бесконечными хрустальными подсвечниками и маленьким канделябром. Кейтбыла уверена, что шесть лет назад Фелиция не жила так роскошно. Квартируопоясывал балкон, на котором росли цветы и карликовые деревца. Кейт понимала,что это работа садовника, а не ее ленивой подруги.

– Нравится?

– Шутишь? Я потрясена. Что так изменило твою жизнь?

– Недавнее повышение в должности. – Она улыбнулась ислегка вздохнула. – Надо же что-то делать с деньгами. Ты ведь не позволяешь мнекупить Тайгу машину.

– Ты все сделала правильно.

– Спасибо, дорогая. Пойдем я покажу тебе твою комнату.– Она была польщена, что Кейт одобрила квартиру, хотя ей самой она уже начиналанадоедать. Прошло два с половиной года, и она была готова к новым переменам. Кновому шагу наверх.

Комната для гостей была под стать остальным помещениямквартиры – в бело-голубых тонах, с изящным французским рисунком. В ней стоялмаленький камин с белой мраморной полкой и маленький французский секретер свикторианским креслом, и всю ее украшали живые цветы.

– Предупреждаю, мне, может быть, не захочется отсюдауезжать вообще. – И она сама рассмеялась от этой дикой мысли.

– А что тут смешного?

– Я вдруг представила себе здесь Тайга. Вообрази, какэтот маленький разбойник ныряет в это кресло прямо в ботинках.

– Ничего не имею против. – Фелиция пожала плечами. –Что ж, может быть... – И они обе опять расхохотались.

Вспомнив о Тайге, Кейт заскучала. Это была первая ночь послеего рождения, которую они проводили врозь. А что, если она ему понадобится?Вдруг ему приснится страшный сон? Если он потеряет во сне Вилли? Если...