– Да, плохо, – согласился тот. – Но ты же непонимал его. Я и сам не понимал до позавчерашнего дня, когда Закет наконецпередумал и реши. отправиться с нами в Мал-Зэт. Цирадис знала, что он такпоступит, и это она заставила Тофа выдать нас людям Атески. Она хочет, чтобы мыдобрались до Сардиона и встретились с Зандрамас. В данных обстоятельствахлучшего друга, чем он, нам не найти.

– Но разве это возможно – после моего с нимбезобразного обращения? Как же я...

– Признайся честно, что ты был не прав, и извинись.

Лицо Дарника окаменело.

– Не обязательно словами, Дарник, – терпеливовтолковывал Гарион своему другу. – Вы с Тофом можете общаться без слов. Мынаходимся на корабле, так? И выходим в океан. Как ты думаешь, водится здеськакая-нибудь рыбка?

Лицо Дарника озарилось улыбкой.

Польгара понимающе вздохнула.

Он робко взглянул на нее.

– Как, ты сказала, нужно вынимать этого клопа изскорлупы, Пол? – спросил он, указывая на омара.

Они шли от Рэк-Хагги в северо-восточном направлении, ивскоре зима осталась позади. В какой-то момент они пересекли экватор и сноваоказались в северном полушарии.

Дарник и Тоф сперва робко, а затем все увереннеевозобновляли свои отношения и теперь часто сидели на корме, забросив в мореудочки с яркими поплавками и насаженной на крючок приманкой, взятой на камбузе.

Закет продолжал пребывать в прекраснейшем расположении духа,хотя предмет его бесед с Бельгаратом и Польгарой – демоны и их природа –большого веселья не должен был вызывать. Наконец, в один прекрасный день, посленедели путешествия, к Гариону, стоявшему у бортовых перил и наблюдавшему, какветер пляшет по гребням сверкающих волн, подошел слуга и сообщил, что императоржелает его видеть. Гарион кивнул и направился в буфетную каюту, где Закетобычно принимал посетителей. Как и большинство кают в этом плавучем дворце, онабыла просторна и роскошна. Сквозь широкие окна, выходящие на корму, лился свет.Занавески на окнах алели дорогим бархатом, пол устилал тонкой работымаллорейский ковер ярко-голубого цвета. Закет, одетый, как всегда, в простуюполотняную одежду, сидел на низком, обтянутом кожей диване, глядя на барашкиволн и летящих за кораблем белоснежных чаек. Он рассеянно гладил за ушкамимурлыкающую у него на коленях кошку.

– Вы хотели меня видеть, Закет? – спросил Гарион,входя в комнату.

– Да. Входите, Гарион, – ответил маллореец. –В последние несколько дней мы что-то не виделись. Вы чем-то недовольны?

– Нет, – пожал плечами Гарион. – Просто вызанимались изучением законов, я же не очень сведущ в этом вопросе, поэтому отменя в беседах было бы мало проку. – Подходя к императору, он остановился,чтобы отцепить от себя котенка, который, бросившись к вошедшему, повис на егоштанине.

– Шалунишки, они обожают вот так внезапно в кого-нибудьвцепиться, – улыбнулся Закет.

Вдруг Гарион с опаской огляделся по сторонам.

– А Зит тоже здесь?

Закет рассмеялся.

– Нет, Сади нашел способ держать ее взаперти. – Онпосмотрел на Гариона с любопытством и спросил: – Она и в самом деле так опасна,как он утверждает?

Гарион кивнул.

– В Рэк-Хагге она укусила гролима, – сказалон. – Через полминуты тот умер.

Закет поежился.

– Не надо говорить об этом Сади, – произнесон, – но у меня от змей идет мороз по коже.

– Тогда поговорите с Шелком. Он может написать целыйтрактат о том, как их ненавидит.

– У него довольно сложный характер, не так ли? Гарионулыбнулся.

– О да. Жизнь его полна опасности и неожиданностей,поэтому нервы натянуты, как струны лютни. Подчас он немного неуравновешен, носо временем к этому привыкаешь. – Гарион окинул своего собеседникаоценивающим взглядом. – Вы на редкость хорошо выглядите, – заметилон, садясь на другой конец кожаного дивана. – Морской воздух вам, должнобыть, пошел на пользу.

– Я думаю, тут дело не в воздухе, Гарион. Дело в том,что я в последнее время сплю по восемь – десять часов.

– Вы? Спите?

– Удивительно, правда? – Лицо Закета внезапнопомрачнело. – Я бы не хотел, чтобы и дальше так продолжалось,Гарион, – сказал он.

– Еще бы.

– Ургит рассказывал вам, что произошло со мной вмолодости?

– Да, – кивнул Гарион.

– С тех пор я сплю очень мало. Лицо дорогого мнечеловека неотступно являлось во сне, и спать для меня стало просто пыткой.

– И эти видения не стали реже? Даже теперь, черезтридцать лет?

– Нисколько. Я жил под постоянным гнетом угрызенийсовести и чувства вины, думая лишь об одном: как отомстить Таур-Ургасу. СабляХо-Хэга отняла у меня эту цель. Я придумал дюжину разных смертей для этогобезумца – одна страшней другой, – но он обвел меня вокруг пальца, безмучений погиб в бою.

– Нет, – возразил Гарион. – Смерть его былаболее тяжка, чем любая из тех, которые вы ему уготовили. Я говорил об этом сХо-Хэгом. Таур-Ургас сошел с ума до того, как Хо-Хэг его убил, но он успелпонять, что потерпел полное поражение. Он умер, грызя от ярости землю. Поражениебыло превыше его сил.

Закет задумался.

– Да-а, – произнес он. – Это для негонастоящая трагедия. Теперь я в какой-то степени удовлетворен.

– А почему исчез призрак, так долго мучивший вас? Непотому ли, что вы узнали о конце рода Ургов?

– Нет, Гарион. Это тут ни при чем. Просто теперь мнеявляется во сне другое лицо... Лицо с завязанными глазами.

– Цирадис? Я бы на вашем месте не позволял себе так оней думать.

– Вы меня неправильно поняли, Гарион. Совсем ещеребенок, она каким-то чудесным образом скрасила мое существование неизвестныммне доселе миром и покоем. Ночью я сплю, как младенец, а днем во мне так икипит идиотская радость. – Он покачал головой. – Я сам себя не узнаю,но ничего не могу с этим поделать.

Гарион глядел в окно, не замечая ни блеска солнца в волнах,ни парящих в воздухе чаек. На него вдруг нашло озарение, и он знал, что прав.

– Как сказала Цирадис, вы были на распутье. Теперьвыбрали правильный путь – и вот вознаграждение.

– Вознаграждение? От кого?

Гарион взглянул на него и рассмеялся.