Выпроводив ее, инспектор закрыл дверь на ключ. Полицейскаяслужащая повела Селестину в расположенную рядом маленькую комнатку. Черезнесколько минут они вернулись назад. Результат был тем же.

Лицо инспектора становилось все мрачнее…

— Весьма сожалею, но мне придется обыскатьпомещение, — обратился он к миссис Опальзен. — Очень жаль, мадам, ноя должен выяснить все до конца. Ведь если колье не у вас, значит, оно спрятаногде-то в этой комнате.

Селестина закричала и снова вцепилась в руку Пуаро. Оннаклонился к ней и что-то прошептал на ухо. Та с сомнением посмотрела на него.

— Si, si, mon enfant,[45] обещаю вам,поэтому будет лучше не оказывать никакого сопротивления.

Потом он повернулся к инспектору:

— Вы позволите, мосье? Небольшой эксперимент —исключительно ради собственного успокоения.

— Как вам будет угодно, — недовольно ответилполицейский офицер.

Пуаро вновь обратился к Селестине:

— Вы рассказывали нам, что выходили в свою комнату,чтобы принести нитки. Где они лежали?

— На комоде, мосье.

— А ножницы?

— Там же.

— Вы не будете возражать, мадемуазель, если я попрошувас повторить сейчас все ваши действия? Вы сказали, что сидели тогда за своейработой вот здесь?

Селестина села в указанном месте. По знаку Пуаро она встала,вышла в соседнюю комнату, взяла нитки с комода и вернулась обратно. Пуаровнимательно наблюдал и за тем, что она делала, и за стрелками на часах, которыеон держал в руке.

— Пожалуйста, повторите все сначала, мадемуазель!

После того как его просьба была выполнена, Пуаро записалчто-то в своем блокноте и спрятал в карман часы.

— Благодарю вас, мадемуазель. И вас, мосье, за вашулюбезность. — Он расшаркался перед инспектором.

Инспектора, казалось, все это очень позабавило, Селестинаже, вся в слезах, покинула комнату в сопровождении двух полицейских — мужчины иженщины.

Извинившись перед миссис Опальзен, инспектор принялсятщательно обыскивать помещение. Он выдвигал ящики, осматривал шкафы, перерылвсе постели и простучал пол. Миссис Опальзен взирала на все его старания весьмаскептически.

— Вы действительно надеетесь таким образом найти мойжемчуг?

— Да, я твердо убежден, что он здесь. У вашейкамеристки не было времени вынести его из комнаты. Обнаружив пропажу такбыстро, вы тем самым спутали все ее планы. Нет, колье должно быть где-то здесь!Это сделал кто-то из них двоих, однако вряд ли это была горничная.

— Более чем вряд ли — просто невозможно! —уверенно сказал Пуаро.

— Почему? — Инспектор ошеломленно уставился нанего.

Пуаро скромно улыбнулся.

— Сейчас увидите. Гастингс, голубчик, возьмите,пожалуйста, мои часы, но, ради Бога, будьте осторожны. Это фамильная реликвия!Я точно установил, какое время мадемуазель Селестина в первый раз отсутствовалав этой комнате: двенадцать секунд. Во второй раз — пятнадцать секунд. Теперьсмотрите за тем, что я буду делать. Будьте любезны, мадам, дать мне ваш ключикот футляра с драгоценностями. Сердечно благодарен. Мой друг Гастингс сейчасподаст сигнал к началу эксперимента.

— Начали! — прокричал я.

С почти немыслимой быстротой Пуаро выдвинул ящик туалетногостолика, открыл футляр, схватил одно из украшений, потом захлопнул его, запер изадвинул ящик. Его движения были молниеносны.

— Ну, что там, mon ami? — спросил он, тяжело дыша.

— Сорок шесть секунд, — ответил я.

— Вот видите. — Пуаро оглянулся. — У нее небыло времени даже на то, чтобы просто достать ожерелье, и уж тем более спрятатьего.

— Да, придется ее исключить! — довольным тономпроизнес инспектор. Завершив осмотр комнаты, он перешел в спальню камеристки.

Пуаро задумчиво потер лоб. И вдруг буквально ошеломилмистера Опальзена неожиданным вопросом:

— Скажите, а это ожерелье действительно былозастраховано?

Мистер Опальзен выглядел совершенно растерянным.

— Да, — произнес он наконец.

— Что это значит? — спросила миссис Опальзен сослезами в голосе. — Мне нужно мое ожерелье. Оно единственное в своем роде!Никакие деньги не смогут мне его заменить.

— Понимаю, мадам, — утешающе промолвилПуаро. — Я прекрасно вас понимаю, для каждой женщины ее украшения гораздобольше, чем просто украшения. Но для мосье будет большим утешением, если жемчугокажется застрахованным.

— Конечно, конечно, — неуверенно произнес мистерОпальзен.

Но тут его прервал радостный крик инспектора, которыйворвался в комнату, держа в руке какую-то вещь. Миссис Опальзен живо вскочила скресла.

Ее как будто подменили.

— Мое ожерелье! Мое ожерелье! — Обеими руками онасхватила нить с жемчугом и прижала ее к пышной груди. Остальные столпилисьвокруг нее.

— Где вы это нашли? — Спросил мистер Опальзен.

— В постели камеристки. Между пружинами матраца. Онауспела спрятать их там, прежде чем в комнату вошла горничная.

— Разрешите, мадам? — кротко спросил Пуаро. Онвзял из ее рук ожерелье, внимательно осмотрел его и с поклоном вернул назад.

— Очень жаль, мадам, но я вынужден забрать его увас, — сказал инспектор. — Оно необходимо нам, чтобы предъявитьобвинение. Но в максимально короткий срок вы сможете получить его обратно.

У мистера Опальзена вытянулось лицо.

— Это действительно необходимо?

— Да, сэр. Но это только формальность.

— Отдай им ожерелье, Эд! — вскричала егожена. — Мне будет намного спокойнее, если оно будет в руках полиции. А тоот страха, что его снова украдут, я ни на минуту не смогу заснуть. Какаяужасная девчонка! Никак не думала, что она способна на такое!

— Не надо, любовь моя, воспринимать все тактрагично, — сказал мистер Опальзен.

Тут я ощутил, как мой локоть легонько тронули. Это былПуаро.

— Не пора ли нам, мой друг? Думаю, наши услуги теперьне скоро понадобятся.

Когда мы вышли в коридор, он внезапно остановился.

— Мне очень хотелось бы осмотреть соседнююкомнату, — сказал он к моему немалому удивлению.