Дверь в нее оказалась незапертой, и мы вошли. В этом большомдвухместном номере явно никто не жил. Вся мебель была покрыта толстым слоемпыли. Мой педантичный друг скорчил характерную для него в подобных случаяхгримасу и начертил пальцем на поверхности стола прямоугольник.

— Качество уборки в этом отеле оставляет желать лучшего, —сухо заметил он.

Потом Пуаро посмотрел в окно и задумался.

— Ну? — спросил я нетерпеливо. — Зачем мы,собственно говоря, вообще сюда пришли?

Он вздрогнул.

— Ge vous demande pardon, mon ami.[46]Хотел убедиться, действительно ли и с этой стороны дверь закрыта на задвижку.

— Видите, она закрыта, — сказал я.

Пуаро кивнул, но что-то явно продолжал обдумывать.

— К тому же это не имеет теперь абсолютно никакогозначения, — добавил я. — Дело закончено. Конечно, в ходе егорасследования вам не удалось проявить себя. Но случай оказался настолькопростым, что с ним справился даже этот не слишком сообразительный инспектор.

Пуаро отрицательно покачал головой:

— Дело не закончено, мой друг. Расследование будетпродолжаться до тех пор, пока мы не выясним, кто похитил ожерелье.

— Но это же сделала камеристка!

— Почему камеристка?

— Как почему! — вскричал я. — Ожерелье былонайдено в ее комнате, под ее матрацем.

— Стоп, стоп! — нетерпеливо произнес Пуаро. —Ожерелье! С чего вы взяли, что оно найдено!

— Как?!

— Подделка, mon ami.

От этих слов у меня захватило дух. Пуаро снисходительноулыбнулся:

— Наш добросовестный инспектор, видимо, мало чтопонимает в жемчуге. Но скоро поднимется большой шум!

— Пойдемте! — закричал я и схватил его за руку.

— Куда?

— Мы должны немедленно сказать все это Опальзену.

— Лучше не надо.

— Но ведь бедная женщина…

— Эта бедная женщина, как вы ее назвали, будет спатьгораздо спокойнее, будучи уверенной, что с ее ожерельем все в порядке.

— А если тем временем похититель скроется?

— Как обычно, вы говорите, не подумав, мой друг. Ктокроме нас знает, что то ожерелье, которое столь тщательно прятала миссисОпальзен, на самом деле фальшивое? Или то, что похищение на самом деле моглопроизойти накануне?

— Ах вот оно что! — сконфуженно произнес я.

— Да! — сияя, сказал Пуаро. — Придетсяначинать все сначала.

Мы покинули комнату и прошли в конец коридора. Там собралсявесь обслуживающий персонал этажа, который внимательно слушал рассказ нашейгорничной о выпавших на ее долю испытаниях. Пуаро прервал повествование девушкибуквально на полуслове.

— Прошу прощения, — мягко сказал он, — но выочень меня обяжете, если сейчас откроете нам комнату мистера Опальзена.

Явно озадаченная его галантностью, девушка тут же подняласьи повела нас по коридору. Номер мистера Опальзена оказался прямо напротивкомнаты его жены. Горничная открыла дверь, и мы вошли. После этого девушкасобралась уходить, однако Пуаро остановил ее:

— Одну минуточку. Скажите, не видели ли вы среди вещеймистера Опальзена карточку, похожую на эту?

С этими словами он извлек из кармана какую-то карточку избелой блестящей бумаги, на которой почему-то ничего не было написано. Девушкапосмотрела на нее очень внимательно.

— Нет, сэр, такой точно не видела. Может быть, лакейчто-нибудь знает, ведь он намного чаще бывал в комнате.

— Ах вот как. Большое спасибо.

Пуаро забрал у нее карту. Горничная ушла. Он по-прежнемувыглядел крайне задумчивым. Через некоторое время Пуаро покачал головой иобратился ко мне:

— Дорогой Гастингс, позвоните, пожалуйста, вколокольчик. Три раза, чтобы пришел лакей.

Сгорая от любопытства, я выполнил его просьбу. Пуаро темвременем опустошил корзину для бумаг и стал внимательно изучать ее содержимое.Вскоре явился лакей. Пуаро показал ему блестящую карточку и задал тот жевопрос, что и горничной. Нет, он тоже не видел подобной карточки у мистераОпальзена. Пуаро поблагодарил слугу за информацию, после чего тот весьманеохотно покинул номер, бросив при этом удивленный взгляд на перевернутуюкорзину. Он наверняка услышал также глубокомысленное замечание, сорвавшееся сгуб Пуаро:

— А ожерелье-то было застраховано на большую сумму…

— Пуаро! — вскрикнул я. — Теперь я вижу…

— Ничего вы не видите, — не дал договорить мнеон. — Как обычно, вы ничего не видите, друг мой! Это кажется невероятным,но, увы, все обстоит именно так. Давайте-ка теперь вернемся в наши собственныеапартаменты.

Когда мы пришли к себе, Пуаро тут же переоделся.

— Сегодня же вечером еду в Лондон, — заявилон. — Это крайне важно!

— Вы уверены?

— Абсолютно. Главное сделано: я уже все продумал. Моисерые клеточки и на этот раз меня не подвели! Я еду, чтобы собратьдоказательства. И я найду их! Эркюля Пуаро обмануть невозможно!

— Иногда вы напоминаете мне павлина с распущеннымхвостом, — язвительно заметил я.

— Вы рассердились, мой друг? А я надеялся, что выокажете мне одну дружескую услугу.

— Можете не сомневаться, — тут же смягчился я,устыдившись своей резкости. — А что мне нужно будет делать?

— Не могли бы вы почистить рукава пиджака, который ятолько что снял? Они сильно запылились. Вы ведь видели, как я ощупал всевыдвижные ящики туалетного столика.

— Нет, я этого не заметил.

— Вы должны быть внимательнее, мой друг. Именно тогдамне на пальцы и попала пудра, которой я, будучи весьма взволнован, испачкалсвои рукава. Обычно такого со мной не случается.

— Но что же это была за пудра?

— Отнюдь не яд из арсенала Борджиа,[47] —ответил, подмигнув, Пуаро. — Я вижу, ваша фантазия заработала. Но это былаобычная французская известь.