Нужно постараться, чтобы Томчак поверил и ничего незаподозрил. Джинсы, свитер, волосы распустить, чтобы вид был несерьезный ислегка богемный, как и положено писательнице. Глаза сильно не красить, ресницынамазать погуще, чтобы красиво оттенить темно-серые глаза, а от подводки надо,пожалуй, воздержаться. Так, что еще? Ах да, бижутерия. Ее для такого случаядолжно быть побольше и желательно побезвкуснее. Эдакая толстушка-простушка,пишущая несерьезные дамские романчики. Да, и книжку не забыть, хотя бы одну,для убедительности. Подарить Томчаку с авторской надписью – вроде бы знаквежливости, но в то же время подтверждение, что действительно писательница, несамозванка какая-нибудь. Какую же книжку взять?

Татьяна взяла с полки несколько своих книг и придирчивооглядела обложки. Эту нельзя, здесь рядом с фотографией помещены сведения обавторе, где красивым округлым шрифтом написано, что автор Татьяна Томилина всвободное от творчества время служит следователем и черпает свои сюжеты изсобственной практики. Не пойдет. А вот эту можно, здесь про следователя ничегоне написано. Можно было бы и вот эту, здесь вообще нет сведений об авторе, но ифотографии нет, а без фотографии неубедительно получится. Мало ли чью книжкупринесла самозванка. На обложке стоит «Татьяна Томилина», а по паспорту онаОбразцова, поди докажи, что она и есть автор.

Кажется, все. Оделась, причесалась, накрасилась, книжкувзяла. Может, диктофон прихватить? Нет, не стоит, Томчак может испугаться,диктофон – это уже попахивает журналистикой, он разоткровенничается, аматериал, того и гляди, в эфир попадет или на страницы газет. Лучше по старинке,с блокнотом и ручкой. Не очень молодая и не очень преуспевающая писательницастарой школы… Да, вот так будет правильно.

Выбрав образ, Татьяна накинула куртку, втиснула ноги вудобные «прогулочные» туфли на низком каблуке и отправилась на вокзал.

* * *

Едва ступив на крыльцо добротного деревянного дома, онапоняла, что в доме этом поселилась тоска. Татьяна даже не смогла бы сказатьопределенно, откуда появилось это ощущение, но оно появилось и было оченьчетким, почти осязаемым. Дверь ей открыл светловолосый мужчина, которыйкогда-то был, вероятно, блондином, а теперь стал почти полностью седым. Он былнебрит, наверное, дня два, и лицо его было хмурым и неприветливым.

– Что вам угодно?

– Вы – Вячеслав Петрович Томчак?

– Да. А вы кто?

– Меня зовут Татьяна, я… – Она отрепетированнозамялась, словно стесняясь того, что собирается произнести. – Видите ли, япишу книги… Одним словом, я узнала из газет, что мою книгу нашли в сумочкеубитой девушки…

– И вам стало любопытно? – резко оборвал ееТомчак.

По его тону Татьяна поняла, что такого рода любопытство онникоим образом не одобряет.

– Это нельзя назвать любопытством. Тут другое. Выпозволите мне войти?

Томчак молча посторонился, пропуская ее в дверь. Татьяназашла на веранду и бросила сумку на стул.

– Вячеслав Петрович, если бы я была обыкновеннойлюбопытной нахалкой, гоняющейся за «жареными» фактами, я пришла бы не к вам, ак Стрельникову. Но я с уважением отношусь к его горю и не смею тревожить его втакое тяжелое время. Поймите, мне как автору небезразлична история девушки,которая читала мою книгу, может быть, за несколько минут до того, кактрагически погибла. Вероятно, вам это кажется нелепым…

– Присаживайтесь, – предложил хозяин, и Татьянепоказалось, что он немного смягчился. – Я понимаю, что вы хотите сказать,но не понимаю, почему вы пришли с этим ко мне. Было бы более правильнымпоговорить с подругами Милы, а я… Я ведь знал ее совсем мало. Можно сказать,почти не знал.

– Это не так просто, как вы думаете, – заметилаона с улыбкой. – Я ведь не следователь, для меня получать информацию –большая проблема. Вот в этой заметке, – Татьяна достала из сумки сложеннуювчетверо газету и развернула на нужной странице, – сказано, что погибшаяЛюдмила Широкова была невестой господина Стрельникова, в недавнем прошлом –президента Фонда поддержки и развития гуманитарного образования. Я пришла вФонд, и там мне назвали Геннадия Федоровича Леонтьева и вас как ближайшихдрузей и помощников Стрельникова. А где работала девушка – здесь не сказано.Вот, собственно, поэтому я и пришла к вам.

– А почему не к Леонтьеву?

– Не знаю. – Татьяна обезоруживающеулыбнулась. – Наверное, потому, что вы сейчас живете на даче, то есть увас есть время со мной поговорить. И потом, если бы я сначала пришла кЛеонтьеву, он задал бы мне точно такой же вопрос: а почему не к Томчаку?Пятьдесят на пятьдесят.

На самом деле она умышленно выбрала именно Томчака.Обиженный и расстроенный, он мог рассказать о Стрельникове гораздо большеинтересного, чем Леонтьев, который, уйдя из Фонда, преподавал одновременно вчетырех или пяти коммерческих вузах, крутился как белка в колесе, мотаясь изодного конца Москвы в другой, сильно уставал и вряд ли нашел бы время и желаниевести с незнакомой писательницей неспешные беседы.

– Ну хорошо. Так о чем вы хотели меня спросить?

– Расскажите мне хоть что-нибудь об убитой девушке.Какая она была? Что любила? Меня интересует ее характер, привычки. Впрочем,если вы почти не знали ее…

– Да, здесь я вам вряд ли могу быть полезным. Похоже,вы напрасно потратили время на поездку сюда.

– Может быть, вы знаете, где она работала?

– Нет, не знаю.

Знает, подумала Татьяна. Не может не знать. Вся их компанияпрекрасно знает, что бывшая и нынешняя любовницы Стрельникова были подругами иработали вместе. Чего ж ты темнишь, господин Томчак?

– А где она жила? Адрес знаете?

– Тоже нет.

– Как же так, Вячеслав Петрович? – удивленнопротянула Татьяна. – А мне сказали, что вы и Леонтьев – ближайшие друзьяСтрельникова. И при этом ничего не знаете о его невесте?

– Представьте себе. Это вы, женщины, все сразу жерассказываете подругам со всеми подробностями.

В его голосе зазвучало неприкрытое раздражение.

– А у вас, мужчин, это не принято? – усмехнуласьТатьяна. – Хорошо, Вячеслав Петрович, не буду больше к вам приставать.Позвольте подарить вам мою последнюю книгу. Маленький презент в видекомпенсации за доставленное беспокойство.

Она достала из сумки книжку карманного формата в яркойобложке. На титульном листе уже заранее была сделана дарственная надпись.Томчак взял книгу, рассеянно повертел в руках, но на фотографию все-такивнимание обратил и сведения об авторе прочел.

– Так вы – автор множества бестселлеров? –недоверчиво переспросил он. – Или это обычный рекламный трюк?

– Ну, как сказать, – снова улыбнуласьТатьяна. – Кто как считает. Для одних и три книги – много, для других – итридцати мало.