Полковник Гущин спросил, что представляет собой эта бухгалтерша, сколько ей лет. Сотрудники розыска ответили: на любовницу не тянет — солидная дама за пятьдесят, живет с мужем и двумя взрослыми детьми. Бухгалтерша дала им мобильный номер напарника Виктора Кравцова, работавшего в должности менеджера по поставкам товара. Он состоял с Кравцовым не только в деловых, но и приятельских отношениях. Сама бухгалтерша ничего о личной жизни работодателя не знала, понятия не имела о том, что он ушел из семьи к какой-то пассии. Сыщики планировали связаться с компаньоном Кравцова немедленно и доложить.

Катя никак не отреагировала на эту новость. А что тут реагировать? Все пока пустота. Не стала она комментировать и беседу с отцом Пелопеи и ее мачехой — прежней школьной подругой. Сидела, нахохлившись, на заднем сиденье и наблюдала, как полковник Гущин рулит сам.

Гущин припарковался на Спиридоновке, бурча, что парковка влетит в копеечку. И они с Катей прошли по Спиридоньевскому переулку до перекрестка. Катя не испытывала к Патриаршим прудам никакой особой любви. Место всегда казалось ей излишне пафосным и каким-то тесным. Эти переулки, словно зажатые домами в тиски. Пруд представлялся ей всегда зеленым лоскутом ткани, брошенной на бетон. И здание желтого «павильона» над водами казалось смехотворно-нелепым. Вот и сейчас, шагая рядом с Гущиным, она с удовольствием отмечала про себя «бяки» Патриарших.

Фасады домов ухожены, отреставрированы и покрашены. Но отойди на десять шагов в глубь переулков и увидишь — точнее, почувствуешь носом — запах мочи из подворотен. И серые «кишки» выносных шахт лифтов на домах тридцатых годов все исчерканы, исписаны черными граффити.

Угловой магазин на перекрестке Малой Бронной гордо именуется «Предметы роскоши» — витрины завешаны чем-то болотно-зеленым и никаких особых роскошеств не видно. А напротив — сущее убожество: годами немытая витрина муниципального продуктового магазина, а в ней — выцветший рваный плакатик от мэрии: «Дорогие москвичи, с Днем города!»

Дааааа-раааа-гие маааааа-сквичииии!

Но что ей всегда нравилось в этом месте, так это женщины. Женщины Патриарших. О, шагая рядом с Гущиным, Катя не смотрела на дома и витрины, она жадно вглядывалась в лица шествующих навстречу красоток и дурнушек, дам, старух, студенток, туристок, путан. Женщин Патриарших — всех, кто попадался навстречу, что-то объединяло. Что-то призрачное и неуловимое, однако весьма характерное для этого местечка. Порой излишняя вычурность в одежде, порой изысканность манер, порой легкость походки — даже у восьмидесятилетних старух, прогуливающих на поводках пекинесов и болонок — сразу по две-три штуки.

Катя всегда пыталась угадать, вглядываясь в лики особенно «пожилых Патриков», кто кем был в прежней жизни. Та старая карга, наверное, женой посла, та — балериной Большого, та — тайной содержанкой члена ЦК.

Но сейчас старух попадалось мало, в основном женщины среднего и молодого возраста. На Патриках, не очень любимых Катей, кипела полуденная жизнь.

Гущина, когда он сошел с тротуара, чуть не задавил велосипедист, мчащийся с ветерком по велодорожке. Велосипедист стал так вежливо и горячо кричать «извините!», что Гущин тут же, тая на глазах, как эскимо, забурчал: «Что вы, что вы, это я, идиот!»

Катя даже не удивилась, когда Гущин указал на самый видный, самый красивый — розовый дом на углу Малой Бронной и Большого Патриаршего. Здесь она живет с матерью.

Катя подумала: в этом доме что-то произошло.

И мы не знаем что.

Пусть она возникла голая на темной дороге, как призрак в ночи. Но то было лишь продолжением, кульминацией. А начало здесь.

По звонку им открыли дверь подъезда. Гущин отметил, что «аквариум» консьержа пуст. Они поднялись на нужный этаж.

В проеме открытой двери квартиры их ждали две женщины.

Катя сразу поняла: это тоже женщины Патриарших. Их нельзя не узнать.

Высокая и маленькая, платиновая блондинка с распущенными волосами и рыжая, кудрявая. Гущин представился. Блондинка назвалась Региной Кутайсовой, сказала, что рыжая — ее подруга Сусанна Папинака.

— Проходите, я жду вас с тех пор, как Платон мне позвонил. Вы быстро доехали. Нам лучше сначала поговорить самим — я услала детей гулять.

Катя видела: Гущин не сводит глаз с лица Регины. Гущин красен как рак и взволнован. Эта женщина… Боже, как же она хороша!

Серые ясные глаза, модельный рост, стройность, хрупкость. Возраст абсолютно скрыт этой естественной королевской красотой. Никакой косметики.

Сусанна Папинака тоже привлекала взор, однако она несколько терялась на фоне великолепной Регины. И Катя подумала: как такую женщину, царицу, мог бросить муж?!

Квартира, в которую они попали, была огромной и пустой — общее пространство, где кухня переходила в столовую, дальше стояли диваны и кресла у большого электрического шведского камина с имитацией поленьев. Минимум мебели, белые стены, высоченный потолок, светлое дерево — орех.

Регина пригласила их сесть.

— Мой муж сказал, что вы снова подняли дело об аварии, — ее голос звучал взволнованно. — И еще он сказал, что тот человек убит.

— Кравцов, Виктор, — Гущин откашлялся. Он сидел на мягком диване прямо, словно аршин проглотил, и его уши и лысина пылали как маков цвет.

Катя подумала: ой, кажется, втюрился полковник с первого взгляда! Это «не есть хорошо» в сложившихся условиях. И ерничать и хихикать тоже не надо. Со всеми случается. А эта женщина… Регина… и рыжая огненная Сусанна — да, без сомнения, они идеальные женщины Патриарших. Редкий типаж.

— Нам необходимо побеседовать с вашей дочерью Пелопеей, — Катя решила взять инициативу в свои руки, пока Гущин млеет, пожирая глазами красавицу и ее подругу.

— Я отослала детей пройтись. Младшие сегодня опять нас с дочкой навестили. Я им не сказала, что приедут полицейские. — Регина сложила руки на груди. — Кто убил Кравцова?

— Мы расследуем это дело. Нет пока еще полной уверенности, что это он. Трудности с опознанием трупа, — Катя считала, что не открывает матери никаких особых тайн.

— А почему вы приехали к мужу? Вы что, нас в убийстве подозреваете?

— Нет, мы пока никого ни в чем не подозреваем. Мы начали устанавливать личность убитого и узнали о ДТП трехлетней давности. О странных обстоятельствах происшедшего. О том, что ваша дочь Пелопея потеряла память и так и не смогла рассказать, что с ней случилось.

— А вы сейчас думаете, что это как-то связано с убийством Кравцова? — подозрительно спросила рыжая Сусанна.

А то нет… Это первое, что приходит на ум, если это и правда Кравцов.

Но Катя этого вслух не сказала, отделалась дежурной фразой:

— В ходе расследования убийства мы обязаны проверять все.

— Ну хорошо. — Регина кивнула. — Спрашивайте, у вас какие-то вопросы, да? Я постараюсь помочь, чем могу.