— А футляр с драгоценностями?

— Футляр исчез, мосье Пуаро.

— Еще один вопрос, мосье. К кому перейдет состояние вашейдочери?

— Вскоре после замужества Флосси написала завещание, покоторому все должно перейти ее мужу. Должен вам сказать, мосье Пуаро, —продолжал Холлидей после некоторой заминки, — что мой зять — бессовестныйнегодяй и моя дочь собиралась последовать моему совету и официально развестисьс ним. Никакого труда это не составило бы. Я позаботился, чтобы этот тип не могналожить лапу на состояние Флосси при ее жизни, но она, хотя они уже не первыйгод жили отдельно, довольно часто давала ему деньги, чтобы избежать скандала. Ябыл твердо намерен прекратить это безобразие. В конце концов мне удалосьубедить Флосси, и я дал моим адвокатам команду возбудить дело о разводе.

— А где сейчас находится мистер Каррингтон?

— В Лондоне. Вчера он, кажется, был за городом, но к вечерувернулся.

— Благодарю вас, мосье, — подумав, сказал Пуаро, — у меня квам больше нет вопросов.

— Хотите побеседовать с горничной, Джейн Мэйсон?

— Да, с вашего разрешения.

Холлидей позвонил и отдал короткое распоряжение появившемусядворецкому.

Вскоре в комнату вошла почтенная женщина с жесткими чертамилица. Как всякая хорошо вышколенная прислуга, она ни мимикой, ни жестами невыдала своего отношения к трагедии.

— Вы позволите задать вам несколько вопросов? Вчера передпоездкой ваша хозяйка вела себя как обычно? Она вам не показалась взволнованнойили чем-то угнетенной?

— Нет, что вы!

— Ну, а как она держалась в Бристоле?

— Сама не своя была, сэр, — так нервничала, что языкзаплетался.

— А что именно она сказала?

— Ну, сэр, слово в слово-то я не помню, но вроде того, что«Джейн, мои планы изменились. Случилось.., одним словом, мне придется ехатьдальше. Возьмите багаж и сдайте его в камеру хранения, а сами идите в буфет иждите меня».

«Здесь, на станции, мэм?[76]» — спрашиваю.

«Да-да, на станции. Я вернусь, но не знаю когда. Может быть,довольно поздно».

«Хорошо, — говорю, — мэм». Вопросов я, понятно, не задавала— кто я такая, чтоб их задавать, — но мне все это показалось странным.

— Это было непохоже на вашу хозяйку?

— Еще как непохоже, сэр.

— Ну и как вы это объяснили для себя?

— Ну я, сэр, подумала, что все дело в том джентльмене,который стоял в купе у окна. Разговаривать-то она с ним не разговаривала, нопару раз обернулась, вроде спросить его хотела, все ли она правильно говорит.

— Лица его вы не видели?

— Нет, сэр, он ко мне все время спиной стоял.

— Ну и как он выглядел со спины?

— Ну, пальто бежевое, шляпа дорожная. Сам высокий и худой,волосы темные.

— Вы его раньше не видели?

— Да вроде нет, сэр.

— Это случайно был не мистер Каррингтон?

— Нет, сэр, навряд ли, — удивилась Джейн Мэйсон.

— Вы уверены?

— Сложен-то он был примерно как хозяин, сэр.., но мне и вголову не пришло, чтоб… Мы хозяина-то редко видим… Не знаю, сэр, может — он,может — не он…

Пуаро подобрал с ковра булавку и с недовольным видом на нееуставился.

— А мог этот человек, — продолжал он после паузы, — сесть впоезд уже в Бристоле, перед тем как вы подошли к купе миссис Каррингтон.

— Да, сэр, пожалуй что, мог. Со мной в купе много народуехало, так что я оттуда не сразу выбралась, да еще на перроне толпа была, вот яи задержалась. Но все равно они минуту или две могли успеть поговорить, никакне больше. Я-то думала, он просто из другого купе пришел.

— Очень может быть. — И Пуаро задумался, наморщив лоб.

— А знаете, сэр, как хозяйка была одета?

— Кое о чем писали в газетах, но я больше полагаюсь на вашислова.

— На ней была белая песцовая шапка, сэр, с белой в крапинкувуалью, и синий с ворсом костюм — такого цвета, сэр, который называютэлектрик[77].

— М-да, броско, — пробурчал Пуаро.

— Вот именно, — отозвался мистер Холлидей. — Инспектор Джеппнадеется, что это поможет установить место преступления. Всякий, кто ее видел,тут же ее вспомнит.

— Precisement![78] Благодарю вас, мадемуазель.

Горничная удалилась.

— Ну что ж! — энергично поднялся со стула Пуаро. — Здесь мысделали все, что могли. Единственное, о чем я хотел бы попросить вас, мосье,это рассказать мне все — все без утайки.

— Я вам все и рассказал.

— Вы уверены?

— Абсолютно уверен.

— Тогда говорить больше не о чем. Я вынужден отказаться отрасследования.

— Почему?

— Вы неискренни со мной.

— Но позвольте…

— Вы от меня что-то скрываете.

После секундного замешательства Холлидей вынул из карманалист бумаги и протянул его моему другу.

— Надо думать, вы имеете в виду это письмо, мосье Пуаро —хотя разрази меня гром, не понимаю, как вы узнали о нем!

Пуаро, улыбнувшись, развернул письмо, написанное изящным,несвойственным английской манере письма почерком, и прочел его вслух.

«Chere Madame»[79], — гласило письмо, — С невыразимымнаслаждением я жду блаженства новой встречи с Вами. После Вашего стольлюбезного ответа на мое письмо я едва сдерживаю нетерпение. Я не забыл те дни вПариже. Как ужасно, что завтра Вы должны уехать из Лондона. Но очень скоро,может быть, скорее, чем Вы думаете, я вновь буду иметь счастье созерцать ту,чей образ вечно царит в моем сердце.

Примите, chere Madame, уверения в моих нежных и неизменныхчувствах.