Сиротин снова заложил крутой вираж, и задняя дверца наконец-то захлопнулась. Пара чемоданов еще оставалась на сиденье. Машина въехала на Весеннюю улицу, покатилась с горки, дребезжа по брусчатке.

Капитан оглянулся. Сзади пока никого. Мотоциклисты ехали на шум, а не по его душу. Пока еще они разберутся…

Он сбавил скорость, занял правую полосу. Потом Вадим покосился на полковника и потянул его за плечо, чтобы тот принял вертикальное положение. Голова Крауса клонилась, но не падала. Мешал второй подбородок. Со стороны казалось, что пассажир задремал.

Машина чинно спускалась к Парковой улице, ехала мимо старинных облупленных особняков, ветхих заборов. Прохожих распугали звуки выстрелов.

Вверх по улице бежали два полицая. Они делали это медленно, чтобы оказаться на месте боя только тогда, когда там все уже кончится.

Отчаянный треск раздался за его спиной, когда он готовился повернуть. Сами сообразили, головы чугунные? Или Вадим слабо отоварил дежурного в вестибюле?

Два мотоцикла неслись за ним с горки. Пулеметчики самозабвенно долбили из «косторезов». Метнулся в узкий переулок одинокий прохожий.

Сиротин дернул баранку, отправил машину на встречную полосу, потом опять вправо, стал вилять. Застонал полковник. С очередным пробуждением вас, герр оберст. Или нет?

До поворота оставалось совсем ничего. Он сдал влево, чтобы увеличить радиус разворота, и, почти не снижая скорости, пошел в вираж.

Загудел трехтонный «Опель», который Вадим изящно подрезал. Грузовик ушел влево, что-то пролаял возмущенный шофер. Это транспортное средство перевозило, слава богу, не пехоту. В кузове скакали мешки и коробки. Мотор заглох, когда машина ткнулась в тротуар.

«Кюбельваген» летел на запад по пустой дороге. Все знакомо, пару часов назад он совершал тут пешую прогулку.

Мотоциклы не отставали. Сначала опасно накренился один из них. При этом люлька с пулеметчиком оторвалась от земли. Потом другой проделал тот же цирковой номер. Через пару секунд они уже неслись рядом и старались перекрыть проезжую часть. Пулеметчики садили из двух стволов.

Все это было очень скверно. Не уйти! Под ним не тачанка, чтобы «с налета, с поворота по цепи врагов густой…». Мотоциклы тряслись, целиться пулеметчики не могли, но им и не надо было. Лупи длинными очередями да жди случайного попадания.

Они уже были. Пули разнесли задний бампер, чуть не оторвали подкрылок.

Капитан снова лихорадочно орудовал рулем. Узкий переулок, параллельный Весенней улице, он пролетел, не притормаживая. Машина эффектно подпрыгнула на перегибе дороги.

Тут вдруг к пулеметным трелям примешались другие звуки. Захлопали карабины, бил короткими очередями «МП-40».

Вадим вскинул глаза к зеркалу заднего вида. Вот так номер! Из переулка, который он только что проскочил, кто-то открыл огонь по мотоциклистам.

Те не ожидали такого сюрприза. Первый мотоцикл ушел влево, влетел на тротуар, под углом вонзился в фундамент старого кирпичного здания, поднялся на дыбы и сразу рухнул. Пулеметчик попал под колесо люльки, извивался, крича дурным голосом. Автоматчика, сидящего сзади, вышвырнуло из седла и размазало по стене. Когда он приземлился на мертвого мотоциклиста, его и мама родная не узнала бы.

Второй мотоцикл ушел вправо и со снайперской точностью вонзился в фонарный столб. Оторвалась люлька. Люди, сидевшие на этой машине, птичками разлетелись по окрестностям.

У Вадима захватило дух. Вот это да! Ангел-хранитель с неба рухнул? Он попеременно смотрел то в зеркало, то на дорогу и обнаружил, как из удаляющегося переулка вылетел аналогичный немецкий мотоцикл и припустил за ним.

Что-то щелкнуло в голове капитана. Он с опозданием понял, что это были его помощники, герои-партизаны. Вадим заливался счастливым смехом и сам того не замечал.

Краус стонал и ворочался. Ну да и черт с ним. Не самоубийца же он, не будет бросаться из машины на полном ходу.

Вадим сбавил ход. Мотоцикл настигал легковушку.

Семен Белоусов склонился над рулем и сосредоточенно смотрел на дорогу. Развалился в люльке Шендрик, хитро посмеивался. Оскалился на заднем сиденье Петька Чернуля, выбросил вверх большой палец. Вот дают партизаны!

Он покосился под ноги полковнику. Портфель на месте, никуда не делся.

Мотоцикл приблизился, занял соседнюю полосу.

– Физкульт-привет, товарищ капитан! – проорал сквозь треск мотора Чернуля. – Как жизнь молодая? О, да вы не один, у вас почетный пассажир!

Да, почетнее просто некуда!

Впереди маячила окраина города. Патрулей и прочей нечисти видно не было. Опять потянулись знакомые места. Справа показался раскидистый грецкий орех, а потом и калитка Татьяны и Гаврилы.

«Кюбельваген» и мотоцикл со свистом пролетели околицу, запрыгали по грунтовке к скале, остановились перед лощиной. Вадим заглушил мотор, откинул голову. Вот же черт подери!..

Самозваные полицаи уже бежали к нему, размахивая оружием.

– Обалдеть, лечь и не встать! – заорал Чернуля. – Целый полковник! Не зря мы страдали, мужики! Смотрите, какой орел!

– На бульдога похож этот орел, – заявил Шендрик. – Хлопцы, а чего он такой невеселый? С ним случилось чего?

– Не знаю. – Вадим вылез из машины, улыбка цвела от уха до уха. – Вроде я объяснил этому господину, что война для него закончилась, а он все равно не хочет веселиться.

– Ба, да он с вещами! – выдал Семен Белоусов, таращась на чемоданы, свалившиеся с заднего сиденья. – Вот это я понимаю, собрался в дальнюю дорогу господин полковник.

– Это не его вещи, – объяснил Вадим.

– А чьи? – не понял Семен.

– Не важно, бабы какой-то. Они вечно со своим барахлом. Пусть лежат, на хрена вам лифчики и панталоны? А вот это уже его. – Сиротин выволок из-под ног полковника пухлый портфель, швырнул Белоусову. – Держи, Семен, здесь очень важные документы. Отвечаешь головой, бережешь как маму родную. Господин полковник, вы сама скромность. – Вадим обнаружил, что пленник и не думает покидать машину, обливается потом, вздрагивает. – Надеюсь, у вас здоровое сердце, герр оберст? Не хочется огорчать вас, но нам предстоит затяжной переход в горы.

– Куда? Зачем? – простонал тот.

– В санаторий, куда же еще? Там целебный воздух, здоровое питание и очень приятная компания. Так, мужики, хватит ржать. У нас не больше минуты.

Партизаны спешно облачались в свою прежнюю одежду.

Вадим связал полковнику руки и побежал за косогор, где припрятал свою одежду. Путь его пролегал через лощину, в которой валялись трупы настоящих полицаев. Стадия гниения еще не наступила, но мертвая плоть уже попахивала. Тела облепили мухи, первые в этом сезоне.

Капитан заткнул нос и припустил дальше. Он скинул с себя опостылевшее обмундирование и запихнул его в мешок. Имущество-то казенное, может еще кому-нибудь пригодиться.