Валентина разочаровала его.

– Точно, садись в машину и катись отсюда, козел, – последнее слово произнесла по-русски, сожалея, что не знает языка в совершенстве, а то послала бы похлеще.

Несостоявшийся любовник явно оробел.

– Прошу извинить, все спокойно, меня уже здесь нет, – сказал он, двигаясь задом к автомобилю. Сев в него, быстро отъехал, мельком взглянув на «психичку».

Валентина стронулась с места. «Вот так, строго, надо смотреть на Вадима. Говорить с ним и пронзать взглядом. Подействует!» – подумала она. Представив же себе лицо неудавшегося ухажера, засмеялась. «Раз испугался, значит, женат. Такие в семье обязательно подкаблучники. В любви, наверное, мастера, но продажны, как и их любовь. Самоуверенный Нарцисс. Нахал! Видать, легко добивается женщин. А как струхнул!» – снова засмеялась. «Интересно, а как он узнал, что я из России? На лбу-то не написано, и одеждой не отличаюсь, странно», – пришла мысль.

Загадка! Иностранец, узнав, что по какому-то признаку определили, откуда он родом, восторженно воскликнет: «О да! Как вы догадались?!» Наши в таких случаях дрогнувшим голосом спрашивают: «Видно, да?»

Валентина продолжала путь вдоль автомагистрали. Внизу перешла через перекресток дорог. Район городка пробуждался от полуденного сна, улица заполнялась людьми. После сиесты наступало время для приятного досуга. А ей предстоит серьезный и важный разговор, если не острая полемика. Она посмотрела вперед: до поворота в проулок оставалось несколько метров. Скоро встретится с Вадимом. Неожиданно засомневалась в верности затеи. Она сбавила шаг, задумалась. Не допустила ли она в чем-то главном ошибку? Вроде целый день решала, и мнение сложилось однозначное, правильное. Может быть, близость разговора убавила силу уверенности?

Валентина резко остановилась: «Дура, дура!» – едва не плача, выбранила себя. Ведь знала, прекрасно знала, что Вадим не признает Бога. И все-таки надеялась, почему-то поверила, что несомненная очевидность библейской истины благотворно скажется на его поведении. Дура, тешила надеждой, что он примет на веру ее озарение.

Валентина стояла в растерянности возле угла улицы, не осмеливалась завернуть в проулок: там ждала ее расплата за опрометчивость и легкомыслие. Как она, дура, в действительности упустила, не учла тот факт, что он, знаток религии, вдоль и поперек изучивший Библию, ни при каких условиях не согласится с ее доводами. Она, ничтожный профан, вознамерилась просветить законченного атеиста. Пусть он ошибается, но аргументы у него железные. Что она с пустыми знаниями может противопоставить им? Озарение для него не аргумент, «игра досужего воображения» – так определит он. Открыто высмеет за тупость, навсегда потеряет интерес к ней.

Валентина представила себе снисходительную улыбку Вадима, прониклась жалостью к себе. Ее глаза увлажнились, она достала платок из сумочки, утерла украдкой слезы.

Она перешла через улицу, села на лавочку. Память вернула ее к прошлогоднему мартовскому дню в Москве. Беседу в ресторане восстановила не в полном объеме, запомнились некоторые моменты.

Тогда шел снег. Сквозь ресторанное окно виднелась церквушка. Напротив паперти прихожане били поклоны. Стоял Великий Пост. Религиозную тему затронула он, видя, как она часто бросала взгляд в окно.

– Тебя заинтересовала эта нелепость? – он пальцем указал на церковь.

– Почему нелепость, Вадим? Люди молятся Богу, и я ничего странного в этом не вижу, – ответила она, удивленная его вопросом.

– Интересно. Как я сейчас уразумел, и ты веришь в Бога? – усмехнулся.

–Я верю, что Бог существует. Толком не смогу объяснить почему – верю душой.

– Похвально, звучит искренно. Но, может быть, постараешься ответить на один вопрос. Как ты думаешь, кого надо больше любить – Бога или людей? – насмешка не сходила с его губ.

– Вадим, я думаю, что если любишь Бога, то любишь и людей.

– По-религиозному логично, то есть на первый взгляд правильно. Однако смею заметить, что две вещи одинаково любить невозможно. Что-то любишь больше, что-то любишь меньше. Согласна ты со мной? – Валентина вынужденно качнула головой. – В таком случае вторым при необходимости можно пожертвовать во имя первого. Как показывает история, жертвуют людьми. Повод хороший – кто такой человек? Ты, полагаю, знаешь, что это раб Божий. А раб, к твоему сведению, – это ничто, будь он трижды Божьим, он по-всякому является потенциальной жертвой. Вот и истребляли людей, прикрываясь именем Бога. Человек, слабое существо, выдумал и избрал себе в защитники мнимого Бога, за что и будет долго расплачиваться. Бог узаконил рабское положение людей. Не будь Бога, люди давно бы стали свободными, восторжествовал бы закон о величии человеческой личности.

Логика Вадима казалась безупречной, однако душа Валентины не принимала его доводов. В то же время высказать вслух неодобрение она остереглась: ничто на свете не могло заменить ей минуты общения с ним. Оставалось слушать и не прерывать.

Он разразился длинной страстной речью. Ей вспомнилось, как перед этим вежливо, но со скрытой насмешкой предупредил, что глубинных проблем не «поднимет», ибо простому человеку не «переварить».

Говорил он с убеждением в своей правоте. В доказательство своей позиции приводил высказывания знаменитых личностей, прибегал к историческим фактам. Привел несколько примеров разноречия в Библии. Иисуса Христа назвал великим магом и шоуменом. «Накормить пять тысяч человек пятью хлебами не в силах ни один иллюзионист в наш просвещенный век», – заметил не без сарказма.

Коснулся обещанного рая. Она хорошо запомнила его слова: «Рай наступит тогда, когда люди научатся читать мысли друг друга. Рай – это продукт разума, а не Божья милость».

Рассказал о каком-то «проникновенном общении» – засмеялся тогда по поводу удачного выражения – Бога и дьявола в связи с судьбой какого-то праведника. «Смертельные враги сходятся только для боя, да и сама Библия учит о зловредности контакта с сатаной. А Бог какой пример показывает? Явное противоречие! Где логика?» – посмотрел на нее с усмешкой. Потом добавил : «Дьявол гениальная личность, второй после Бога, ему ведомо почти все. Искусить, направить слабого человека на грех ему не стоит и малейшего труда. Странно, но Бог дал ему волю. В результате мы все набираемся греха. А рай уготован для безгрешных. Тогда вопрос: кто туда попадет? Что тут: недомыслие или несостоятельность религии? Если верно первое утверждение, то какой прок от этой книжицы, если верно второе – ее надо выбросить на свалку истории».

Много говорил о вредной роли покаяния. Сказал, что покаяние – основная причина грехопадения. «Убей человека, затем покайся и без проволочек получишь прощение, уготовишь себе место в раю. Смешно».

В конце речи сказал, что церковь – затянувшаяся мода, что Бог есть величайший бред в истории человечества, а религия удачное прикрытие для мошенников-священнослужителей.

Он глумился над Богом, а она молчала. Не встала, не ушла. Ибо любила его,