Сновидение было жутким, пока не возник в нем некто в серомдождевике, в шляпе, надвинутой до бровей. Из-под шляпы сверкали страннознакомые, большие карие глаза. Невозможно было понять, кто он, откуда взялся,взрослый он или ребенок. Невозможно вспомнить, где, когда Соня его встречала.Но стоило ему появиться, и сразу стало не так одиноко в мире вкрадчивых зыбкихчудовищ.

Ровно в семь она проснулась, без всякого будильника. Вкомнату заглянула Герда, шепотом спросила:

– Что тебе приготовить на завтрак?

Это стало ритуалом. Каждое утро фрау Герда спрашивала, Соняотвечала: «Что угодно!»

– Человек, которому безразлично, что он ест на завтрак,никогда не будет иметь здоровый желудок, – неизменно ворчала Герда.

На этот раз Соню ожидало яйцо всмятку, тонкие ржаные гренкис маслом, огромный, бархатный пунцовый персик и крепкий кофе с ванилью.

Дедушка еще спал, хотя обычно вставал вместе с Соней ипровожал ее до лаборатории. Это тоже стало ритуалом.

– Всю ночь возился со своим компьютером, – пожаловалась Герда.– Я проснулась, слышу, бродит по кабинету, время два часа. Я спрашиваю: Микки,в чем дело? Он говорит: Герда, я завис. Опять вирус. Я говорю: Микки, вам некажется, что пора спать? А он так посмотрел на меня, будто я и есть этот самыйвирус. Не вздумай выходить с мокрыми волосами, фен придумали не самые глупыелюди. Фриц Радел мне тоже не нравится, – добавила она и надменно вскинулаподбородок.

– Вы его давно знаете? – спросила Соня.

– Я вообще его не знаю и знать не хочу.

– Но ведь у вас хорошие отношения с его тетей, с фрауБарбарой, хозяйкой книжного магазина?

– Никакая она ему не тетя, и он никакой не племянник.

– А кто же?

– Ну, как бы это приличней выразиться? – Герда нахмурилась изакусила губу. – У них сердечная дружба.

– То есть они любовники? – изумилась Соня, тут же представиввосьмидесятилетнюю Барбару со жгуче-черными взбитыми волосами, высокими,аккуратно нарисованными дугами бровей и гладеньким, румяным личикомпластмассовой куклы.

Герда кивнула и покосилась на дверь.

– Микки слышать об этом не желает, называет меня ханжой исплетницей. Да, я не такая либералка, как он, однако я не ханжа. Если,допустим, мужчина живет с мужчиной или женщина с женщиной, я считаю, это ихличное дело. Они имеют право так жить, а я имею право на собственное мнение обэтом. У них своя мораль, у меня своя. Но если молодой ловкий жулик морочитголову беспомощной глупой старухе, тут уж дело не в морали. Тут пахнетуголовщиной. Разве я не права?

– Конечно, Гердочка, но ведь невозможно об этом заявить вполицию. – Соня хлебнула кофе и посмотрела на часы.

– Ага, попробуй, заяви! Полковник Кроль, начальник полицииострова, и Фриц Радел, наглый проходимец, – лучшие друзья! У тебя ещепятнадцать минут. Все равно, пока не высушишь волосы, я тебя не отпущу. Беда втом, что Барбара, старая дурочка, верит, будто он ее искренне любит. Деньги ееон любит, вот что! Такой, как он, не то что деньги, душу всю вытянет. Меня вонтоже пытался лечить своим гипнозом от радикулита. Нет, в первое время, правда,болеть стало меньше, да только потом целый месяц я спать не могла, мерещилисьвсякие ужасы, а главное, такая тоска нападала, что и жить не хотелось.

– Тоска?

– Ну да, как поговоришь с этим Раделом, сразу все кажетсясерым, унылым, будто всегда только сумерки, дождь и слякоть, никогда солнышконе светит и никто во всем мире никого не любит.

– Герда, а дедушку он случайно не пытался лечить своимгипнозом? – тихо спросила Соня.

– Пытался, еще как! Постоянно предлагает, уговаривает, датолько Микки, слава Богу, не дурачок. Ну что ты застыла? Если кофе больше нехочешь, отправляйся в ванную, сушись!

Соня вышла из дома ровно в восемь. Прошла пару кварталов,стянула с головы и запихнула в карман куртки розовую, с синими и зеленымикисточками, вязаную шапку, художественное произведение Герды, изготовленное задва вечера, под аккомпанемент жарких страстей мексиканского сериала.

За ночь море затихло. На небе не видно было облаков, егозатянуло ровной молочной дымкой. Пляж еще спал, кафе не открылись. Светлыйпесок был расчерчен следами уборочной машины, частыми ровными полосами, какбумага в линейку. Над горизонтом поднималось холодное маленькое солнце. Сквозьдымку на него можно было смотреть, не щурясь.

На берегу, за границей пляжа виднелось трехэтажное белоездание с плоской крышей, аккуратный кубик, филиал фармацевтической фирмы«Генцлер». Окна приветливо блестели, отражая мягкие солнечные лучи.

Соня вышла на пляж, прошла по влажному деревянному настилу.Возле здания лаборатории лежала зарытая в песок старая лодка. Соня уселась надеревянное днище, закурила. Было удивительно тихо и красиво. Редкое утро здесь,на берегу Северного моря, когда нет ветра, шторма, дождя и снега, когда неслишком холодно и можно несколько минут просто посидеть в тишине, посмотреть наморе. Оно казалось светлей, чем обычно, с легким перламутровым отливом. Далекоот берега покачивалась одинокая сине-белая яхта.

Городская пристань была далеко, в противоположной стороне,возле рыбного рынка. Туда причаливали небольшие рыбацкие суденышки, тамзимовали личные яхты местных жителей, иногда заплывали роскошные посудиныстранствующих по морям миллионеров.

Соня смотрела на одинокую яхту и не могла понять, плывет лиона или стоит на якоре. Возле Сониных ног опустилась жирная чайка, приняласьэнергично тыкать черным жестким клювом в песок, ничего не нашла, посмотрела наСоню желтыми круглыми глазами, пронзительно крикнула и улетела. В воздухе осталсяедва уловимый запах тухлой рыбы.

Соня всегда приходила в лабораторию на час раньше остальныхсотрудников и уходила на пару часов позже. Официально она была включена внебольшую группу немецких химиков и биологов, которая занималась разработкойсерии пищевых добавок и косметических средств на основе уникальных желтыхводорослей, водившихся исключительно в этой части побережья. Начальный этапвключал работу с подопытными крысами и морскими свинками.

Российский миллиардер Петр Борисович Кольт щедро спонсировалисследования, здание было построено и оборудовано на его деньги. Соня числиласьнезависимым экспертом. В ее распоряжении имелось все необходимое. Отдельныйкабинет, отдельная просторная лаборатория, крысы и свинки, к которым никто,кроме нее, не прикасался. Никому, кроме самого Петра Борисовича и ИванаАнатольевича Зубова, начальника службы безопасности российского миллиардера, небыло известно, чем на самом деле занимается в этой тихой лаборатории кандидатбиологических наук Лукьянова Софья Дмитриевна.