Искра метнулась вверх и щекотнула мне ладонь.

— Ты пытаешься сказать мне, что ты действительно разумен?

Вокруг меня все пылало. Миг спустя головокружение прошло ипервое, что я тогда заметил — это стоящий перед моей правой ногой фонарь.Оглядевшись, я сообразил, что стою на противоположной стороне Лабиринта поотношению к той, где был раньше, нахожусь теперь неподалеку от двери.

— Я был в радиусе действия твоего поля и уже настроен, —проговорил я. — У меня бессознательно возникло чувство — поскорее убраться.

А затем я поднял фонарь, закрыл за собой дверь и повесилключ обратно на крюк. Я все еще не доверял этой штуке. Если она действительнохотела помочь, то отправила бы меня прямиком в покои, уберегая от хождения полестнице. Затем я заспешил по туннелю. Пока что это свидание было самыминтересным из всех, какие у меня когда-либо были.

Когда я вышел из холла и направился по черному ходу, которыймог привести меня к любой из множества лестниц, из коридора справа появилсяпарень в черных кожаных крагах и с кусками цепей разной длины, одними ржавыми,другими сверкающими. Он уставился на меня и остановился. Его рыжие волосы былиуложены в стрижку «мохаук», на левом его ухе висело несколько колец серебряногоцвета и что-то, похожее на электрическую розетку.

— Мерлин, — обратился он ко мне. — Ты в норме?

— В данный момент вполне, — ответил я, подходя ближе ипытаясь разобрать, кто это, в сумраке. — Мартин! — ты изменился…

— Я только что вернулся из очень интересного Отражения, —тихо усмехнулся он — Провел там больше года. Это одно из мест, где время бежитвскачь.

— Насколько я могу судить, просто угадывая, Отражение этовысокотехническое, урбанизированное…

— Правильно.

— Я думал, ты парень сельский.

— Я это преодолел. Теперь я знаю, почему мой папаша любитгорода и шум.

— Ты также музыкант?

— Немного. Хотя издаю другие звуки. Ты будешь на обеде?

— Собирался быть. Как только умоюсь и переоденусь.

— Разумеется, кузен.

Он сжал мне плечо и отпустил его, когда я пошел дальше.Пожатие его было по-прежнему сильным.

Я продолжал свой путь. И не успел я отойти очень далеко, какпочувствовал начало Козырного контакта. Я остановился и быстро потянулся,думая, что это хочет вернуться домой Корал. Вместо этого мой взгляд встретилсясо взглядом слабо улыбающегося Мандора.

— А, очень хорошо, — сказал он. — Ты один и явно вбезопасности.

Когда изображение обрело четкость, я увидел, что рядом стоитФиона, причем очень близко к нему.

— Со мной все замечательно, — сказал я. — Я вернулся вАмбер. А с вами все ладно?

— Целы, — ответил он коротко, глядя мимо меня, хотя смотретьтам было особенно не на что, кроме стены и кусочка гобелена.

— Не хочешь пройти? — предложил я.

— Я очень хотел бы повидать Амбер, — ответил он, — но с этимудовольствием придется подождать до другого раза. В данный момент мы немногозаняты.

— Вы узнали, чем вызваны те аномалии? — спросил я.

Он поглядел на Фиону, а потом снова на меня.

— И да, и нет, — ответила она. — Мы наткнулись на кое-какиеинтересные нити, но пока нет никакой уверенности.

— А что же тогда я могу для вас сделать?

Фиона вытянула указательный палец и стала вдруг намногочетче. Я понял, что она, должно быть, потянулась и коснулась моего Козыря дляулучшения контакта.

— Мы встретились с проявлением той, построенной тобоймашины, — сообщила она. — С Колесом-Призраком.

— Да?!

— Ты прав. Она разумна. Общественный искусственныйинтеллект, а не только технический.

— Я и так был уверен, что она способна выдержать тестТьюринга.

— О, в этом нет никаких сомнений, — согласилась она. —Поскольку тест Тьюринга по самому своему определению требует от машиныспособности лгать людям и вводить их в заблуждение.

— К чему ты клонишь, Фиона? — спросил я.

— Она не просто искусственный интеллект. Она абсолютноантиобщественна, — ответила она. — Я думаю, твоя машина сошла с ума.

— Что она сделала? Напала на вас?

— Нет, ничего физического. Она безумна, лжива иоскорбительна, но мы сейчас слишком заняты, чтобы останавливаться наподробностях. Однако, я не говорю, что она может стать агрессивной. Не знаю. Мыпросто хотели сказать тебе, чтобы ты не доверял ей.

Я улыбнулся.

— И это все? Конец сообщения?

— Пока да, — ответила она, опуская палец и тускнея.

Я перевел взгляд на Мандора и собирался уже было объяснить,что встроил в эту штуку кучу предохранительных устройств, так что никто простопросто-напросто не может получить к ней доступ. Однако, в основном, я хотелрассказать ему о Юрте. Но наша связь внезапно прервалась, когда я почувствовалприкосновение тянущегося ко мне другого человека.

Это ощущение заинтриговало меня. Я иной раз гадал, а что жепроизойдет, если кто-то попытается связаться по Козырю с другим. Не превратитсяли контакт в селекторное совещание? Не получит ли кто-то «занято»? Не возникнетли у другого «обрыв»? Однако я усомнился, что когда-либо это выясню. Это простоказалось статистически маловероятным. Тем не менее…

— Мерлин, малыш. Я в норме!

— Люк!

Мандор и Фиона определенно пропали.

— Теперь я действительно в норме, Мерлин.

— Ты уверен?

— Да. Как только я начал выбираться, я тут же свернул наскоростную полосу. В этом Отражении прошло несколько дней с тех пор, как я тебявидел.

На нем были солнцезащитные очки и зеленые плавки. Он сиделза столиком у плавательного бассейна в тени большого зонтика, а перед ним настолике присутствовали остатки обильного завтрака. Дама в голубом бикининырнула в бассейн и пропала из поля зрения.

— Я рад это слышать, и…

— Так что же, собственно, со мной случилось? Помнится, тычто-то говорил о том, будто кто-то подсунул мне какой-то наркотик, когда менядержали пленником в Замке. Так это было?

— Такое кажется вполне вероятным.

— Полагаю, именно это и происходит, когда пьешь воду, —задумчиво проговорил он. — Ладно. Что произошло, пока я выкарабкивался изэтого?

Знать, сколько ему можно говорить, всегда являлось для меняпроблемой. И поэтому я спросил его: