– Конечно, – оживилась девица, – и оченькрасивые, но составлять их надо особым образом: строгий стиль, без кокетства…

– У моей ближайшей подруги сорокалетие…

– Прекрасная дата, – обрадовалась продавщица, –могу предложить чудесный вариант.

Ее руки замелькали над вазами.

– Вот так, так, так и так…

– Может, ленточку?

– Ой, ну что вы, ни в коем случае, – воскликнулаартистка, – у нее есть дети?

– Да.

– Тогда можно украсить фигурками на подставках. Если желаете,приложим коробку конфет…

– И сколько будет стоить такой букет?

– Триста, – спокойно ответила девушка, но неуспела я порадоваться тому, что в моем кошельке лежат четыре сотни, как онадобавила: – Сейчас из у.е. в рубли переведу.

Из кармашка появился калькулятор, и красотка уточнила:

– Восемь тысяч четыреста, но без доставки.

Стараясь скрыть ужас, я произнесла:

– Ваш букет мне не нравится.

– Хотите в красных тонах? – спокойно спросила«киска» и опять пошла к вазам.

– В прошлый раз, когда я покупала венок для похорон,меня обслуживала другая женщина, она делала композиции лучше, – схамила я.

– Не знаете ее имя? – ласково улыбнулась «киска».

– Откуда бы, но…

– Вот у нас здесь карточки, – не дала мнедоговорить девочка и указала на столик. Там на тоненькой ножке болталсяплакатик «Сегодня вас обслуживает Леночка».

– По-моему, было написано «Сонечка», да, да, абсолютноточно – «Сонечка», позовите ее!

Леночка напряглась.

– Простите, у нее выходной, но есть Света, старшая посмене, кандидат наук, профессиональный ботаник!

– Не хочу Свету, – капризничала я, – хочуСоню. Кстати, букет на сорокалетие подруги – только начало, я хотела поручитьвашему салону оформление банкетного зала для своего юбилея, двести квадратныхметров, думала, справитесь, но теперь вижу, что не хотите удовлетворитьклиента, не желаете получить выгодный заказ. Или разыщите Соню, или яотправляюсь в салон «Орхидея»!

– Сейчас, сейчас, – засуетилась девушка, –минуточку подождите, извините за задержку, сейчас директор придет!

Быстрее молнии «киска» метнулась вбок, музыка стихла. Черезсекунду хлопнула дверь, и передо мной возникла подтянутая дама лет сорока,холеная, с безупречным макияжем, скромными, но дорогими украшениями, вэлегантном деловом костюме.

– Вот, – пропела «киска», – знакомьтесь,Наталья Константиновна…

– Ступай, Лена, – велела директриса и вежливо, нобез всякого подобострастия поинтересовалась: – Вы хотели видеть Соню?

– Да, – достаточно зло ответила я, – именноСоню, только ее, с другими и разговаривать не стану!

Наталья Константиновна открыла было рот, но тут вновьраздалась музыка, и я не сумела сдержать удивление:

– Однако!

– Что вам не нравится? – довольно резкоосведомилась директриса, наверное, я ей не понравилась.

– Да вот музыка.

– Она вам не по вкусу?

– Мне нравится Бетховен, а сейчас звучит вещь, которуюредко исполняют. Рондо для фортепиано «Ярость по поводу утерянного гроша»,никогда не слышала ее в магазине.

Теперь возглас изумления не удержала директриса:

– Вы музыкант?

– Теперь нет, но когда-то закончила Московскуюконсерваторию по классу арфы.

Наталья Константиновна всплеснула руками:

– Ну такого просто не бывает! Между прочим, я тожевыпускница консерватории и тоже арфистка.

Мы уставились друг на друга. Потом директриса сказала:

– Вот что, пошли в мой кабинет, там и поговорим подушам.

В отличие от торгового зала комната, где сидело начальство,была маленькой, даже крохотной, без всякого намека на цветы и «сухиекомпозиции». Наверное, роскошные орхидеи, розы и хризантемы надоели НатальеКонстантиновне до зубовного скрежета.

– Кофе будешь? – по-свойски обратилась ко мнеколлега по арфе.

Честно говоря, терпеть не могу растворимые напитки, ноболтать о том и о сем лучше за чашечкой напитка, пусть даже и отвратительного.

Но меня ждало неожиданное. Директриса включила маленькуюэкспресс-машину и вмиг приготовила две чашечки отличного натурального кофе.

– Как твоя фамилия?

– Романова.

– Слушай, у тебя была коса? Длинная, до пояса!

– Верно, – удивилась я, – на четвертом курсеотрезала, еле-еле маму уговорила. Все вокруг давно со стрижками бегали, а уменя косища по спине моталась, надоела – жуть!

– Значит, я правильно вспомнила, – улыбнуласьНаташа, – у Эммы Теодоровны занималась?

– Да.

– Я тоже. Только старше на три года.

– А как твоя фамилия?

– Амиранова.

– Погоди, погоди, так это ты получила второе место наконкурсе в Варне, когда училась на пятом курсе?

– Точно, – засмеялась Наташа, – я.

– Что же больше не играешь?

– А ты сама концертируешь?

– Нет.

– Почему?

Я растерянно пробормотала:

– Сначала замуж вышла, и потом, кому теперь арфа нужна?В симфонических оркестрах места заняты, а сольные концерты, по-моему, толькоДулова и давала. Некоммерческое предприятие арфа.

– Вот и я тоже, – вздохнула Наташа, – замужвышла, потом развелась, осталась одна с ребенком, пришлось идти в такое место,где деньги платят. Еще хорошо пристроилась, при цветах… Сережку Лаптевапомнишь? Ну, контрабас, подающий огромные надежды?

Я кивнула:

– Конечно. У него и мама, и папа в оркестре в Большомиграли.

– Родители умерли, – вздохнула Наташа, – асам Сережка теперь директор кладбища.

– Кто?!