смерть генералу предстояло принять как истинному воину в последнем бою. О большем старый генерал не мог и мечтать.

Однако тело Валофара вздрогнуло и заёрзало в луже засыхающей крови. Глаза открылись и уставились на генерала. Потянув рукоять, Валофар вытянул из себя меч и отбросил в сторону.

Опешивший Бёртвин с ужасом и отчаянием наблюдал, как, цепляясь за стену окровавленными руками, Валофар поднялся.

— Господи милостивый, — прошептал Бёртвин.

Пошатываясь, Валофар оскалился и что-то проскрежетал сквозь зубы, после чего в темноте пресловутых арок заблестели зелёные пятаки звериных глаз.

— Ты отправил меня в ад, Бёртвин, но я вернулся, — отплёвываясь красными сгустками, сказал Валофар. — И, как видишь, вернулся я не один, — после этих слов из арок с рёвом вырвались бесы и, вцепившись в безоружного генерала, стали вгрызаться в его тело, вырывая куски плоти. Стоящий на коленях генерал, терзаемый заживо исчадиями ада, надрывно рычал, сходя с ума от немыслимой боли. Глаз его с ненавистью впился в Валофара. Антихрист не спеша приблизился к нему и, достав из-за голенища нож, смакуя момент, вонзил тому в грудь. Залитый кровью, истерзанный Бёртвин со стоном выдохнул и, опустив голову, повалился на пол. Дерзкий план молодости — останавливать войны в самом их сердце — на этот раз был обречён, в то время как сердце самого генерала остановилось навеки.

Вернувшись к Эльзе и охранявшим её кавалеристам, Марк, отдал приказ: — Оружие на изготовку! Когда во дворе начался переполох и люди Валофара подняли тревогу, Марк и его товарищи, обступив Эльзу, вышли во двор. Их встретил взвод вражеских солдат.

— Эльза! Открой лицо, — потянувшись к рукояти меча, произнёс Марк.

— Нет! Я не стану! — испуганно отозвалась она.

— Хочешь вернуться или остаться здесь?! Живо открывай лицо! — прикрикнул на неё Марк.

Трясущейся рукой девушка убрала с лица шёлк. Марк и кавалеристы повернули головы в сторону. Солдаты Валофара, увидев лицо Эльзы, замерли. После недолгой паузы началась резня. Словно обезумевшие, солдаты Валофара стали резать друг друга за возможность стать единственным обладателем этой Божественной и губительной красоты.

Марк и его кавалеристы молниеносно расправились с теми, кто сумел уцелеть в этой адской мясорубке. Эльза, закрыв лицо, зашлась в истерике.

— Вы! Давайте к воротам! — кивнув в сторону выезда, крикнул подчинённым Марк. — Возьмите с собой девчонку. Скачите к переправе, на опушке вас будут ждать наши ребята. Если будет погоня, они её срежут. А двое со мной!

Пока поднятая по тревоге стража стекалась к штабу Валофара, кавалеристы сошлись в схватке с охраной главных ворот. Разбойники и мародёры были никудышными вояками, и уже вскоре ворота заскрежетали и поднялись. В клубах непроглядной пыли под крики сбегающихся солдат кавалеристы уводили Эльзу из логова «зверя».

Марк и двое его товарищей короткими перебежками оказались возле входа в башню, возвышавшуюся на краю обрыва в западной части крепости. Рядом с обозом, напротив входа, Марк заприметил моток длинной верёвки. Окинув башню пристальным взглядом, кавалерист поднял верёвку и набросил её на плечо. Все трое подскочили к двери, ведущей в башню. С грохотом вломившись внутрь, Марк и его ребята схватились с часовыми. Короткие взмахи мечей, хрипы и вопли Валофарцев эхом понеслись по каменным коридорам.

— Туда! — кивнул Марк, указывая на винтовую лестницу, и облизал на губах кровь.

Поднявшись на верхний ярус, Марк и двое его ребят снова сцепились со стражниками. Силы кончались. Но Валофарцы снова хрипели в лужах своей крови.

— Он где-то здесь! — задыхаясь произнёс Марк, срезая с пояса убитого ключи от темницы.

Проходя мимо одной из камер, кавалеристы пристально вглядывались в измождённые лица заключённых, но Алекса среди них не было. В самом конце, в последней и самой тёмной камере, Марк увидел в полумраке знакомый силуэт, стоявший у решётки узкого оконца.

— Алекс! Мы пришли за тобой! Это я — Марк! — радостно ободрившись, громко произнёс усатый кавалерист. Подбирая ключ, он выронил связку и выругался.

Наконец замок щёлкнул, и Марк, с силой отпихнув дверь, влетел внутрь. Оказавшись рядом с Алексом, он вдруг увидел, что ноги его не касаются пола, а от шеи бывшего командира к холодным ржавым прутьям на окне тянется связанная из разорванной одежды тугая удавка.

— Алекс-Алекс! Ну зачем же ты?! — простонал Марк и прикрыл глаза ладонью.

Двое кавалеристов со вздохом подошли к мертвецу. Потянувшись к верёвке, бойцы отпрянули. Повешенный вдруг открыл глаза. Взгляд Марка при виде подающего признаки жизни Алекса вспыхнул огоньком надежды, но почти сразу же сменился растерянностью и ужасом. Глаза Алекса были угольно-чёрными с яркими неоновыми точками, едва вращающимися в их бездонной пропасти. Эти глаза были похожи на ясное ночное небо, испещрённое сотнями мерцающих созвездий. И было в них что-то зловещее и в то же время завораживающее.

Алекс обхватил рукой свою удавку и, сорвав её с прутьев, спрыгнул на пол. Лицо его было мертвенно-бледным, с тёмными пятнами уже начавшегося трупного разложения. Медленно приближаясь к попятившимся от него кавалеристам, он вдруг рванулся к одному из них и цепкими пальцами сдавил ему шею. Позвонки захрустели. Мужчина, схватив Алекса за руку, попытался вырваться, но после удара об стену обмяк и рухнул замертво на пол.

— Алекс, остановись! — закричал Марк и тут же получил размашистый удар, от которого отлетел к окну.

Схватив второго парня за ворот так, что одежда затрещала по швам, мертвец опустил глаза, увидев, как остриё кавалерийской стали пронзает его насквозь. Однако не почувствовав боли, Алекс снова перевёл свой бездонный взгляд на изворачивающегося в его руках солдата, после чего обхватил руками его голову и с треском раздавил череп.

Держась за разбитое лицо, Марк поднялся с пола и прижался к стене. Алекс безмолвно приближался к нему, сверкая в пустых глазницах парящими в них звёздами.

— Алекс, это же я! Не надо! — выставляя вперёд окровавленные ладони, произнёс Марк.

Алекс вдруг остановился, повернул голову в сторону окна, а затем опустился перед Марком на колени и обхватил голову. Воскресший самоубийца громко завыл. Вой мертвеца перешёл в рык, после чего он всем телом вздрогнул и замолк, уставившись на решётку окна.

— Он зовёт! Он зовёт меня! — на четвереньках подползая к проёму, произнёс Алекс, после чего подскочил, схватился за прутья и вырвал их вместе с посыпавшимися на пол обломками кирпичей.

Обернувшись и посмотрев на Марка, повешенный на мгновение застыл, словно с досадой глядя на недоделанную работу, но не в силах сопротивляться неведомому зову, заскрежетал зубами и, вскарабкавшись в брешь в стене, бросился вниз, рухнув в ревущую под окном горную реку.

По узкому коридору, ведущему к злосчастной камере, послышался