— Я пойду с тобой, — сказала я Балтазару.

Несмотря на то, о чем мы с ним только что говорили или что ячувствовала, именно он пригласил меня на свидание. Я была перед ним в долгу.

Но Балтазар покачал головой:

— Все нормально. Мне больше не хочется танцевать.

Смущенная и растерянная, я скинула с плеч его пиджак исказала:

— Спасибо. За все.

— Если я тебе понадоблюсь, только скажи. — Надев пиджак,Балтазар глянул на Лукаса и пошел в сторону школы.

— Это было совершенно ни к чему, — пробормотала я, кактолько он скрылся из виду.

— Он наклонился над тобой. Навис!

— Я показывала ему звезды! — Я обхватила себя руками,пытаясь согреться. — Ты что, решил, что он собирается меня поцеловать?

— Нет.

— Врешь! — отрезала я.

Лукас застонал.

— Ну ладно, я хотел прогнать его от тебя. Не мог же ясмотреть, как этот парень клеится к тебе, и ничего не делать! — Он снял с себяшкольный блейзер и протянул его мне.

Жест был таким же элегантным, как у Балтазара, но уБалтазара это были просто хорошие манеры, джентльменское поведение. А Лукас,как мне подумалось, просто отчаянно хотел показать, что я ему небезразлична,хотя бы чуть-чуть. Я взяла блейзер и нырнула в него. Ткань была еще теплой.

— Спасибо.

— Жаль прикрывать твое платье. — Он обвел меня взглядом ислегка улыбнулся.

— Нечего со мной заигрывать. — Какая-то часть меня хотела,чтобы Лукас заигрывал со мной хоть всю ночь, но я знала, что нам необходимопоговорить. — Поговори со мной.

— Ладно. Давай поговорим.

Естественно, после этого ни один из нас не знал, чтосказать. Пытаясь потянуть время, я пошла вперед. Лукас шагал рядом. Мыуслышали, как неподалеку зашуршали листья, а потом кто-то захихикал. Видимо, идругие парочки ускользнули сегодня в лес и, судя по звукам, развлекались кудалучше, чем мы.

Наконец до меня дошло, что придется начать первой.

— Не стоило тебе говорить такое про моих родителей.

— Я был не прав, — вздохнул Лукас. — Они тебя любят, этовсем заметно.

— Тогда почему ты так странно себя повел?

Он задумался, явно не зная, что ответить.

— Мы почти не говорили о моей маме.

Я заморгала.

— Нет. Думаю, не говорили.

— Она немного... настойчивая. — Лукас уставился себе подноги. Мы шли по толстому мягкому ковру из бурых сосновых иголок, мимо яблони,под которой лежали осыпавшиеся плоды. Их никто не собрал, и они уже сгнили. Ихсладковатый запах смягчал воздух. — Она пытается управлять моей жизнью, и ейэто в общем и целом удается.

— Мне очень трудно представить себе, как тобой кто-токомандует.

— Потому что ты не знаешь мою маму.

— Когда ты повзрослеешь, она изменится, — предположила я. —Раньше мои родители опекали меня гораздо сильнее, чем сейчас.

— Она совсем непохожа на твоих родителей. — Лукас засмеялся,и почему-то этот смех показался мне странным. — Мама видит только белое ичерное. Говорит, чтобы чего-то добиться, ты должен быть сильным. С ее точкизрения, в мире существуют лишь два типа людей: хищники и жертвы.

— Это звучит... твердолобо.

— Твердолобая — отличное слово. У нее есть совершенноопределенные представления о том, каким я должен стать и что для этого сделать.Я могу с ней не соглашаться, но все равно она — моя мама. И то, что онаговорит, на меня здорово влияет. — Он тяжело вздохнул. — Может, это не оченьхорошее объяснение, но это основная причина того, как я повел себя в Ривертоне.

Чем больше я думала о сказанном Лукасом, тем лучше понимала,что это многое объясняет. Лукас решил, что мои родители пытаются управлять моейжизнью, потому что его мама командовала им.

— Я поняла. Честное слово.

— Холодно. — Лукас взял меня за руку, и сердце моезатрепетало. — Пойдем. Давай вернемся в школу.

Мы направились в сторону «Вечной ночи», вышли из леса иувидели яркие огни большого зала и силуэты танцующих пар. Я представила, какиммог бы стать этот вечер, если бы мы с Лукасом не поссорились и он пригласил быменя на Осенний бал. Это было бы так здорово!

— Я еще не хочу заходить внутрь.

— Холодно.

— Меня греет твой пиджак.

— Да, но меня-то он не греет. — Он усмехнулся. Лукас всевремя казался старше меня — если не улыбался.

— Ну потерпи еще чуть-чуть, — взмолилась я, потянув его кбеседке, в которой мы когда-то встретились. — Будем согревать друг друга.

— Ну, если ты так говоришь...

Мы уселись в беседке рядом. Густой плющ закрывал звезды.Лукас обнял меня.

Я положила голову ему на плечо. Просто взяла и положила, ивсе сомнения и тревоги последних недель улетучились. Да, на балу япочувствовала себя счастливой, но только потому, что меня закружило в томвихре.

А теперь все было по-другому. Я знала, где я, кто я, ииспытывала необыкновенный покой. Хотя я прекрасно помнила, почему сомневалась вЛукасе, оказавшись вот так рядом с ним, я почувствовала, что могу полностьюдоверять ему, и не боялась ничего на свете. Рядом с ним я в безопасности.Закрыв глаза, я уткнулась носом в его шею. Лукас вздрогнул; не думаю, что отхолода.

— Ты же знаешь, что я вышел только для того, чтобы найтитебя? — прошептал он. Его губы скользнули по моему лбу. — Не хочу, чтобы стобой что-то случилось.

— Меня совсем не требуется защищать от опасности, Лукас. — Яобняла его за талию и крепко прижала к себе. — Меня нужно защитить от одиночества.Не дерись из-за меня. Будь со мной. Это все, что мне нужно.

Он засмеялся странным, печальным смехом.

— Тебе нужен кто-то, чтобы приглядывать за тобой. Следить,чтобы все было в порядке. Я хочу быть этим парнем.

Я подняла к нему лицо. Он был так близко, что мои ресницызадевали его подбородок и я ощущала тепло его дыхания. Мне потребовалась всямоя храбрость, чтобы произнести:

— Лукас, все, что мне нужно, — это ты.

Лукас прикоснулся к моей щеке и легко скользнул губами помоим губам. От этого первого прикосновения дыхание у меня перехватило, но я ужезнала, что больше ничего не боюсь. Я была с Лукасом, и ничто не могло причинитьмне боль. Я поцеловала его и поняла, что сны говорили правду: я знаю, как егоцеловать. Как к нему прикасаться. Это знание жило во мне всегда, дожидаясьискры, которая оживет и разгорится в пламя. Лукас так крепко прижал меня кгруди, что я едва могла дышать. Мы целовались медленно и страстно, крепко инежно, тысячью разных способов, и все они были правильными. Его блейзер сполз смоих плеч, обнаженную спину обдало холодным ночным воздухом. Руки Лукасаскользнули вверх, укрывая меня, я ощущала его ладони на своих лопатках, егопальцы на своем позвоночнике.