Эта записка объяснила сразу все – и он беззвучно засмеялся,сообразив, что Люба на самом деле – подарок судьбы, и с этим нужно считаться!Она просто перепутала адрес, потому что номер дома был выведен кое-как,второпях, и теперь плохо прорисованная шестерка подмигнула ему, призывая нетерять времени и действовать.

Он тщательно осмотрел свои находки. За обложкой паспортаобнаружился медицинский страховой полис и еще один листочек с заметками. Онбросил на него лишь один взор опытного преподавателя и сразу понял, что Любаделала эти заметки, скорее всего, разговаривая по телефону: они были короткими,отрывистыми, а по краям их обрамляли бездумные ромашки и всякие геометрическиезакорючки.

Информации хватило на то, чтобы воссоздать события,предшествовавшие Любиному появлению на пороге его квартиры. Астраханцев снова иснова возвращался к началу, целясь то в одно слово, то в другое. «Боитсяженщин, – было написано на листке. – Должен долго привыкать. Нетличной жизни. Страдает. Хочет жениться. Профессор физики. Умный! Порядочный.Несчастный. Притретесь. Женитьба по сговору». Словечко «притретесь» намекало насуществование посредника, который спланировал операцию по воссоединению Любы изОрехова и некоего Грушина, проживавшего на той же улице, что и Астраханцев.

Все внезапно встало на свои места, разрозненные кусочкиголоволомки с удовлетворенным щелчком втиснулись в картину мироздания. Любаехала знакомиться с Грушиным, который мечтал найти вторую половину, но из-заизлишней боязливости так никого себе и не завел. Они договорились, что онапоживет у него, он привыкнет к ней, а потом они поженятся. То, что Грушиноказался Дмитрием, да еще и профессором, объясняло все остальное.

В голове Астраханцева сверкнула молния, осветив на мгновениеближайшее будущее. Выходит, настоящая Люда, которая должна очистить энергетикув его квартире, просто еще не приехала. Но приедет, это как пить дать! Приедети прямо с порога заговорит про его жену, то бишь свою нанимательницу, что убьетЛюбу Мирошникову наповал.

Она не должна узнать правду! По крайней мере, пока. Сначаланеобходимо завоевать ее сердце и лишь потом признаться, что он не Грушин.Потом, позже... Когда правда уже не будет выглядеть для нее такой ужасной. Авот с экспертшей нужно чтото делать – в идиллическую картину мира, которуюАстраханцев уже начал рисовать в уме, незнакомая женщина, хозяйничающая вквартире, точно не впишется.

С ходу он не смог придумать, как избавиться от «подругиподруги Амалии». Но решил, что будет действовать экспромтом и, конечно,справится с этим делом блестяще – благодаря своей врожденной находчивости. Изкомнаты все еще доносились всхлипы, и он быстро посмотрел в зеркало,прикидывая, похож ли на человека, страдающего от одиночества. Решил, что непохож, подумал: «Пошло все на фиг!» – и сделал шаг по направлению к гостиной.

Именно в этот момент раздался звонок в дверь. Вернее, этобыли два коротких звонка, смелых и сильных, от которых душа Астраханцевапочему-то нырнула в пятки. Воровато оглянувшись, он шагнул к двери и отперзамок.

На пороге стояла женщина лет тридцати. Некрасивая, но яркаябрюнетка с гладкими волосами до плеч, постриженными, будто по линеечке.

– Здравствуйте, я – Люда, – сказала она голосом дикторателевидения. В голосе была профессиональная мягкость, внутри которой таиласькрепкая косточка. – Надеюсь, вы меня ждете. Вы же Дмитрий, да?

Держалась визитерша так, словно привыкла командоватьбатальоном. Строгие глаза, большой рот и бездна самоуверенности. Она была в соломеннойшляпе и летних кружевных перчатках. Казалось, что она явилась из прошлого.Именно такие женщины в начале прошлого века отправлялись в Африку изучать дикиеплемена, записывать голоса саванны и защищать от истребления маленьких антилопдукеров.

– Э-э-э... – протянул «находчивый» Астраханцев. –Что вам угодно?

В квартиру он ее не пускал и не собирался. Вероятно,почувствовав это, Люда нетерпеливо повела бровью и провела рентгеноскопию егозрачков.

– Не понимаю, почему вы на меня так смотрите, – продолжалхозяин квартиры, разыгрывая дурачка.

– Жду, когда вы пригласите меня войти. Так поступают всевоспитанные люди.

Астраханцев открыл было рот для ехидного комментария, но тутже прикусил язык. Ехидство можно было оставить при себе. Эта Люда отбрила быего, не моргнув глазом, и судья сразу засчитал бы ей очко. За годыпреподавательской деятельности профессор перевидал множество людей и сразупонял, что перед ним женщина, предпочитающая пользоваться исключительноголовой, – тело она отрезала от жизни, хотя наверняка ухаживала за ним,как хорошая сиделка за пациентом, который заслуживает всего самого лучшего.

– Но я не собираюсь приглашать вас к себе, с какой стати? Мыс вами не знакомы, – возмутился он.

– Вы Дмитрий Астраханцев? – спросила Люда, проявив первыепризнаки беспокойства.

– Ха, нет, ну что вы! – Астраханцев выскользнул изквартиры на лестничную площадку и прикрыл за собой дверь.

Люду ему пришлось оттеснить с коврика к хлипким перилам,окрашенным, как и весь подъезд, в неопределенно-тоскливый цвет.

– Разве это не улица Весенняя, дом десять? – Еговизитерша утратила лишь каплю самоуверенности. И даже эта капля была скупой.

– Так точно, адрес именно этот. Но вы ошиблись: профессорАстраханцев живет в другом доме, тут же, неподалеку. В доме номер шестнадцать.

– Вы ничего не путаете? – с подозрением спросила Люда,доставая из сумочки мобильный телефон.

Астраханцев наблюдал за ее манипуляциями совершенноспокойно, ибо точно знал: Амалия отключила связь. Из жадности, разумеется.Международные звонки были дорогими, и заставить ее пустить деньги на ветермогло только стихийное бедствие. А судя по его сведениям, в Праге все шло своимчередом.

– Нет, я ничего не путаю. Я отлично знаю профессораАстраханцева! Он такой... приятный человек. Но живет в доме номер шестнадцать.По нашей общей с ним Весенней улице. Я – в доме номер десять, а он – в доменомер шестнадцать.

Пока он говорил, Люда держала телефон плотно прижатым к ухуи покусывала нижнюю губу. Весь ее вид выражал досаду. Вероятно, себе она все жедоверяла больше, чем какому-то типу в тренировочном костюме и с чертиками вглазах. Однако делать было нечего, приходилось признать очевидное.

– Вы уверены, что Астраханцев живет именно в шестнадцатомдоме?

– Еще бы! Живет, живет, не беспокойтесь. Судя по всему, вы сним лично не знакомы...

– Ну и что? – Люда смотрела на него в упор, словномысленно разбирала по косточкам.

«Если она в самом деле экстрасенс, – неожиданно подумалАстраханцев, – то наверняка видит, как трепещет моя совесть, переливаясьвсеми оттенками черного».

– А то, – ответил он небрежным тоном, – что, есливы не знакомы с Астраханцевым, вам придется несладко. Профессора, они, знаете,всегда немного того. – Он повертел пальцем у виска и еще присвистнул дляверности.