— Зачем мне приезжать, Веник? О чем ты хотел со мнойпоговорить?

— Ты приезжай, приезжай. Только не спеши, говорю! И сигаретпривези мне.

— Где ты был вчера утром? — спросил Данилов, внимательнорассматривая свои пальцы.

— Что за вопрос? — удивился Веник. Он снова завозился,утаптывая место для спячки, и даже как будто зевнул.

В этот момент Данилов его ненавидел.

— Веник, что ты делал вчера утром?

— Не помню, а что? Спал, наверное. Да, точно спал. Мы впятницу на работе накатили малость, я и…

Данилов понятия не имел, врет он или говорит правду. Ипонятия не имел, как это можно проверить. В кино это делают как-то очень ловко,а как это сделать не в кино?

Положив трубку, Данилов подошел к высоченному окну и,поднявшись на цыпочки, открыл форточку. Обрадованный ветер вломился в комнату,надул штору, бросил ее Данилову в лицо. Он отлепил штору от лица и посмотрелвниз.

Надо же, сколько снега. Еще только конец ноября, а снегзавалил Последний переулок так по-зимнему безнадежно, что казалось, он большене растает никогда.

Неужели весна придет?

Придет весна, и Данилов будет жарить шашлыки в Кратове, напросторном запущенном участке, где вдоль замшелого забора растет сирень ибузина, и важная хитрая ворона расхаживает по крыше, примеривается утащитькусок мяса из кастрюли, заблаговременно вынесенной на узкое крылечко, — сколькоДанилов помнил себя на этом участке, столько помнил эту ворону. Марта сидит налавочке, болтает ногами, рассказывает о работе и о том, что начальник впоследнее время совсем спятил, и нетерпеливо принюхивается и спрашивает, скороли будет готово, а Надежда Степановна, ее мать, говорит с террасы: «Андрей,возьмите рукавицы, вы обожжетесь. Марта, помнишь, как Михал Семеныч привез сохоты какого-то дикого мяса и варил у нас плов? Воняло ужасно. Потом они сотцом котел перевернули и сильно обожглись».

Данилов слушает, и солнце греет его ухо, и хитрая воронабоком подскакивает все ближе, и так ему хорошо, что ничего лучшего, кажется, ине надо в жизни.

Скорее всего этой весной шашлыки на участке у Марты будетжарить Петрысик, а Данилова, может быть, даже и не позовут.

Он засмеялся над собой и захлопнул форточку. Он никогда неумел жалеть себя и, если случалось пожалеть, сильно этого стеснялся. Даже передсамим собой стеснялся.

Значит, нужно ехать к Венику.

Нужно ехать к Венику, но не слишком быстро, потому что томуохота еще доспать, а по дороге нужно купить ему сигарет.

Очень мило.

Жаль, что нет Марты. Если бы она была, то непременноразразилась бы речью о том, что Веник — козел и Данилов ничуть не лучше, разпозволяет какому-то уроду так помыкать собой. Данилов слушал бы ее, морщился,останавливал, но она бы все равно долго и запальчиво поносила Веника и темсамым тешила бы даниловскую душу.

Марта Веника терпеть не могла и никогда этого не скрывала.

Как проверить, что делал Веник вчера утром? Как узнать, гдеон был?

Самое главное — зачем ему громить дом Тимофея Кольцова, аперед этим еще посылать какие-то дикие записки о том, что «убийца должен бытьнаказан»?

Данилов давно и прочно проникся сознанием собственной вины,и Венику было об этом известно лучше, чем кому бы то ни было.

Тут неожиданная мысль поразила Данилова. Только он уверился,что вполне может рассуждать, как заправский детектив, и даже в роль началвходить, и тут — эта мысль.

«С чего ты взял, — спросил себя Данилов, — что погром надаче мог устроить кто-то из тех, кто звонил в офис в пятницу?» Как это вообщесвязано со звонками в офис? Да, три человека — академик Знаменская, подругаЛида и родственник Веник — знали, что Данилов с утра в субботу собирается надачу Тимофея Кольцова. Нет, четыре — еще секретарша Ира. Нет, пять — еще Марта.

А Саша Корчагин? Он приехал в пятницу после обеда и всевремя оставался на рабочем месте, следовательно, мог слышать, что Даниловсобирается делать в субботу утром. А Таня?

Весь персонал даниловского офиса состоял из четырех человек— Саша, Таня, сам Данилов и секретарша Ира, нанятая потому, что Таня с Сашей,очень озабоченные вопросами собственного статуса, каждый телефонный звонок, накоторый они должны были отвечать, воспринимали как личное оскорбление.

«Я не секретарша», — говорила Таня обиженно, когда Даниловпросил ее напечатать какую-нибудь бумажку.

«Я не курьер», — объявлял Саша, когда Данилов просил этубумажку куда-нибудь отвезти, и усаживался за свой компьютер с необыкновенноделовым видом.

Данилов сам отвечал на звонки и отвозил бумажки, и его этинесложные процедуры нисколько не оскорбляли. Он бы и продолжал в том же духе,но в последнее время ему стало совсем некогда. Секретарша Ира тоже имеласовершенно определенные понятия о том, что она должна делать, а чего не должна,поэтому кофе Данилов варил себе сам, мыл каждый вечер в туалете чашки и пепельницыи после больших проектов ползал по полу, раскладывая по серому ковролину бумаги— нужные налево, ненужные направо.

Значит, еще Саша, Таня и Ира.

Звонить им? Спрашивать, что они делали в субботу утром, ипотом проверять, правду ли они сказали? Ире, например, он только что звонил и,кажется, поверг ее в глубокое уныние, не говоря уж о том, что семейная яичницаявно сгорела. Во что он повергнет свою бедную секретаршу, если спросит, где онабыла в субботу и не писала ли записок о том, что шеф — убийца и должен бытьнаказан?

Да как же, черт побери все на свете, работают ловкие доневозможности детективы в романах?

Иногда Данилов читал детективы. Однажды Марта нашла на полукнижку про убийства и издевалась ужасно: поминала Кастанеду, толковала пролитературный мусор и «разруху в головах». Предполагалось, что тонкий и хорошообразованный Данилов «про убийства» читать не может, а только исключительно«про что-нибудь высокое», а Марта позволяла себе и детективы, и любовныероманы, и Гарика Сукачева, и сериал «Друзья» по воскресеньям.

Друзья, друзья… У Данилова нет никаких друзей, кроме Марты.Он и повез ее на эту чертову дачу потому, что ему больше некому было показатьсвою работу, не перед кем похвастаться, и хотелось получить одобрение именноМарты.

Пора перестать думать о Марте. Пора подумать о том, что унего есть «из улик», как это называлось все в тех же романах.

Записка — одна, та, что была прислана Марте. Свою — Даниловусмехнулся — он отдал охраннику Диме для представления шефу. Видеокассета«Сони», вставленная в магнитофон вместо кассеты «BASF». Следовательно, «BASF»остался у преступника — железная логика.