– Что вы сказали? Повторите, пожалуйста!

– Я сказал, что предлагаю вам очень приблизительный портрет…

Наступило молчание, которое нарушил доктор Стиллингфлит:

– Да, кстати, вас может заинтересовать один небольшой факт.Девочка предприняла довольно неуклюжую попытку покончить с собой. Вас этоудивляет?… Ах, не удивляет!.. Она бросилась на мостовую под «Ягуар», которыйзаметно нарушал скорость… Я еле успел ее оттащить… Да, по-моему, попытка былавнезапной, но серьезной… Она не отрицала. Классическая фраза: «Лучше бы всесразу кончить».

Он выслушал торопливые вопросы, потом ответил:

– Не знаю. Пока у меня нет уверенности… Картина складываетсяясная: нервная девушка с неврозами, в крайне возбужденном состоянии из-занаркотиков, причем довольно разных. Нет, каких именно, я определить не могу. Входу их десятки, и воздействие каждого имеет свои особенности. Возможнозатуманивание сознания, потеря памяти, агрессивность, растерянность или простоотупение. Трудность заключается в том, чтобы отличить подлинные реакции отреакций, вызываемых наркотиками. Видите ли, есть два варианта. Либо девочкараскрывается полностью, обрисовывает себя нервной, страдающей неврозами, ссуицидальными тенденциями. Возможно, так оно и есть. Но возможно, что все этосплошная ложь. Я не исключаю, что она напридумывала все это – по каким-то своимнеизвестным нам соображениям захотела создать совершенно ложное представление осебе. Если так, то проделывает она это очень ловко. Иногда в создаваемой еюкартине проскальзывают некоторые неувязки. Кто она? Хитренькая актриска,недурно играющая выбранную роль? Или подлинная плохо соображающая кандидатка всамоубийцы? Возможно, и то и другое… Что вы спросили?… Ах, «Ягуар»!.. Да, онехал с заметным, очень заметным превышением скорости. По-вашему, это вовсе небыла попытка покончить с собой? Шофер «Ягуара» сознательно старался ее сбить? –Он задумался. – Не берусь судить, – медленно произнес он затем. – Не исключено.Нет, не исключено. Просто я об этом как-то не подумал. Беда в том, что всевозможно, ведь так? В любом случае очень скоро я узнаю от нее побольше. Ядобился, что она мне почти доверяет, но лишь до тех пор, пока я не начинаюторопить события, снова вызывая у нее подозрения. Вскоре она станет болеедоверительной и расскажет мне больше, а если не притворяется, то и сама захочетпризнаться во всем. Просто навяжет мне свои признания. А пока она чего-то оченьбоится… Если же, с другой стороны, она морочит мне голову, нам надо будетвыяснить, зачем ей это понадобилось. Во всяком случае, она в Кенуэй-Корте и,думаю, останется там. Пожалуй, дня два за ней следует понаблюдать, и если онавсе-таки решит уйти, пусть кто-нибудь, кого она никогда не видела, последит заней.

Эндрю Рестарик выписывал чек, слегка морщась.

Кабинет у него был большой, великолепно обставленный вобычном стиле преуспевающих дельцов. Мебель и все прочее остались от СаймонаРестарика, и Эндрю Рестарик почти ничего менять не стал, только убрал двекартины, а на их место повесил собственный портрет, который привез иззагородного дома, и вид Столовой горы. Эндрю Рестарику было под пятьдесят, и онначинал грузнеть. Однако по сравнению с человеком на пятнадцать лет моложе,который смотрел с портрета над ним, он изменился относительно мало: тот же тяжелыйподбородок, те же плотно сжатые губы и чуть приподнятые насмешливые брови.Человек не слишком оригинальной внешности, скорее вполне заурядной и в этуминуту далеко не счастливый.

В дверях кабинета возникла секретарша. Он вопросительнопосмотрел на нее, но она подошла вплотную к столу, прежде чем сказать:

– Какой-то мосье Эркюль Пуаро. Настаивает, что вы назначилиему встречу, хотя у меня нигде не записано.

– Мосье Эркюль Пуаро? – Что-то знакомое, но почему, онвспомнить не сумел и покачал головой. – Представления не имею, хотя фамилию,видимо, слышал. Как он выглядит?

– Низенький. Иностранец, француз, по-моему. Снеобыкновенными усами.

– Ах да! Мэри именно так его и описала. Он нанес визитстарику Родди. Но никакой встречи я ему не назначал.

– По его словам, вы ему написали.

– Абсолютно не помню, даже если и написал. Может быть, Мэри…Ну да неважно. Пригласите его войти. Пожалуй, следует разобраться.

Несколько секунд спустя Клодия Риис-Холленд вернулась,пропуская вперед себя низенького человека с яйцеобразной головой, огромнымиусами, узкими лакированными туфлями, дышащего тихим самодовольством, – все этоточно соответствовало рассказу его жены.

– Мосье Эркюль Пуаро, – сказала Клодия Риис-Холленд и вышла,а Эркюль Пуаро направился к письменному столу, из-за которого уже вставал ЭндрюРестарик.

– Мосье Рестарик? Эркюль Пуаро к вашим услугам.

– Да-да. Жена говорила, что вы навестили нас… вернее, моегодядю. Чем могу служить?

– Я являюсь к вам в ответ на ваше письмо.

– Какое письмо? Я вам не писал, мосье Пуаро.

Пуаро посмотрел на него с недоумением, затем вынул изкармана лист, развернул его, пробежал взглядом и с поклоном протянул через стол.

– Убедитесь сами, мосье.

Рестарик уставился на письмо. Оно было напечатано на егособственной бумаге, а ниже стояла его подпись, написанная чернилами.

«Уважаемый мосье Пуаро!

Я был бы весьма обязан, если бы вы побывали у меня повышеуказанному адресу, как только вам будет удобно. Судя по словам моей жены, атакже справкам, которые я навел в Лондоне, если вы согласитесь принятьщекотливое поручение, на вас можно положиться во всех отношениях.

Искренне ваш,

Эндрю Рестарик».

Он спросил резко:

– Когда вы его получили?

– Сегодня утром. В настоящий момент я не занят и потомуприехал.

– Совершенно непонятная вещь, мосье Пуаро. Я этого письма неписал.

– Вы его не писали?

– Нет. И подпись у меня совсем другая. Вот посмотрите сами.– Он обвел взглядом стол, словно в поисках образчика своей подписи, иавтоматически повернул к Пуаро чековую книжку, на которой только чторасписался. – Видите? Росчерк в письме совсем другой.

– Но это поразительно, – сказал Пуаро. – Простопоразительно. Кто же тогда написал письмо?

– Я и сам хотел бы знать.

– А ваша супруга… простите… не могла?…

– Нет, нет. С какой стати? Да и зачем бы Мэри поставила моюподпись? Но в любом случае она прежде рассказала бы мне, предупредила бы овашем визите.