Дряхлая кляча под ним зашевелилась.

– Прости, старина… ой, я что, сказал это вслух? – Он подался вперед, чтобы почесать неопрятного конягу между ушами. – Похоже, я вытащил тебя из теплого денника совершенно напрасно, Доббин. Видимо, мисс Марианна предпочитает хорошую погоду…

Из-за угла вывернул раздолбанный экипаж и загрохотал в их сторону, с содроганием остановился неподалеку, и на землю выпрыгнула Марианна, бросив кучеру монету.

– Я не ожидала увидеть вас здесь сегодня, – сказала она, подбежав.

Сегодня она натянула на свои короткие волосы темно-зеленую вязаную шапку, накрутила на шею уродливый красно-сине-желтый шарф, а на руки надела фиолетовые варежки в голубую и бледно-розовую полоски.

Сент-Джон понял, что стоит с открытым ртом, и быстро его закрыл, но она уже успела заметить.

Марианна одарила его открытой обезоруживающей улыбкой, а когда смотрела на него сквозь падающий снег, снежинки налипали на ее непомерно длинные ресницы.

Ресницы. Черт. Когда он в последний раз замечал женские…

Стонтон задавил эту мысль прежде, чем она успела оформиться.

– Вам тепло?

– Я знаю, что выгляжу ужасно. Этот комплект мне смастерила Сесиль, а она еще только учится вязать, и если бы я его не надела, то ранила бы ее чувства.

– Да, но, может, не все сразу?

Она засмеялась.

– Хотя цвета плохо сочетаются друг с другом, но в нем очень уютно, и я рада, что надела его.

Она потерла руки и начала делать упражнения на растяжку, одно из которых представляло собой наклоны вниз и упоры ладонями в землю.

Боже правый!

Он уже несколько недель проводил с ней почти каждый день, но до сих пор удивлялся ее невероятной атлетичности.

Еще несколько минут разогрева, и Марианна побежала. Ей потребовалось несколько минут, чтобы расслабиться и войти в нужный ритм.

Снег повалил сильнее, мир вокруг побелел.

– Это так красиво, что стоит дискомфорта, который испытываешь на улице, – произнесла она, повторяя его мысли. Лондон в снегу – волшебное место. Завтра, а может, уже сегодня вечером, улицы превратятся в кошмар из слякоти, льда и грязи, но пока все выглядит чудесно. – Поговорите со мной, – попросила она, когда Стонтон уже погрузился в комфортные размышления.

Она требовала этого каждый раз во время пробежки.

– Это помогает скоротать время, а бегать я терпеть не могу, – когда-то объяснила она.

Поначалу ее требование даже оскорбило его, но теперь он знал, что она почти не вслушивается в сказанное: ей просто нравится звучание голоса другого человека, даже если этот человек – он.

– О чем сегодня?

Во время этих утренних пробежек он говорил больше (и на такие разнообразные темы), чем когда-либо в своей жизни. Он никогда не знал, о чем ей вдруг захочется побеседовать: о текущем статусе мирных переговоров в Вене; о том, что ему больше нравится – Брайтон или Бат; о войне в Америке и так далее и так далее. Единственные темы, которых она избегала, это личные – к его величайшему облегчению.

– Расскажите мне про сезон, который вы пропустите, когда поедете с нами в турне.

Нет, обойти личные темы, видимо, не получится…

– А что вы хотите узнать? – спросил он осторожно.

– На что это похоже? Опишите один день.

Стонтон обдумал ее вопрос, пытаясь решить, честно отвечать или нет.

С тех пор как она оставила попытки превратить его жизнь в ад и вынудить уволиться, между ними завязались странные отношения, хотя назвать их дружбой он бы не осмелился. Ее общество стало ему нравиться. Он никогда не окружал себя льстецами и подхалимами, но знал, что его положение приводит в трепет всех, кроме нескольких человек. Большинство непугливых были пэрами. А теперь еще и Марианна.

– Так что же, ваша светлость, – поддразнила она его, явно уловив его нежелание. – Вы пойдете в «Олмак»? Будете катать юных леди по Гайд-парку в желтом экипаже? Я никогда не стану частью вашего мира, и это единственная возможность для меня заглянуть в светское общество.

Он подумал, не напомнить ли о том, что когда-то она была любовницей барона, но решил не портить ей веселое настроение.

– Да «Олмак», да, катание юных леди. Обычно я посещаю только одно, редко два мероприятия в день…

– Мероприятия?

– Балы, обеды, рауты и тому подобное.

– Обычно? Что вы имеете в виду?

О, а она так проницательна, эта мисс Марианна: уцепилась за то единственное слово, о котором он уже успел пожалеть.

– А в этом году все было бы по-другому? – поторопила она его. И прежде, чем он успел ответить, повернулась к нему, широко распахнув глаза. – Во время этого сезона вы собирались за кем-нибудь всерьез ухаживать, ваша светлость?

Разумеется, его проклятое лицо вспыхнуло. Слишком тонкие струны его души затронула спутница.

Она усмехнулась:

– Собирались, правда? Но вы уже немного староваты для того, чтобы только начинать, да?

Он фыркнул, но на провокацию не поддался.

– А сколько вам лет?

– А сколько лет вам? – резко спросил он.

– В июле исполнится двадцать один. Ваша очередь.

– Тридцать два.

– Хм.

– И что это значит?

– Я думала, вы старше.

Стонтон нахмурился, глядя на нее.

Марианна засмеялась:

– Я просто подтруниваю над вами, ваша светлость.

– Хм, – повторил он вслед за ней.

– У меня сложилось впечатление, что большинство людей слишком трепещут перед вами, боясь поддразнить.

– Вы знакомы с Гаем, – сухо напомнил он. – Вам кажется, что он трепещет? Или Эллиот?

– Да, это правда, особенно Гай… Он совершенно несносен и уже чуть не довел Сесиль до сумасшествия своими издевками. Но давайте вернемся к вашей охоте на жену.

– Я не говорил, что собираюсь устраивать охоту на жену, выражаясь вашим вульгарным языком.

– Но все равно собираетесь, правда?

– Не в этом году.

– Но устроили бы, останься вы в Лондоне?

– Я отказываюсь отвечать на подобные вопросы.

– А как же наследник герцогства? Разве вы уклоняетесь от выполнения своего долга? – невозмутимо настаивала она.

Стонтон стиснул зубы.

Она взглянула на него, подняв голову, и ее добродушная усмешка мгновенно исчезла.

– Боже. Кажется, я что-то ляпнула, да? Простите.

– Вам не за что извиняться, Это случилось очень давно. Она умерла в родах, и наш сын тоже.

Поразительно, что человек может подвести итог самому катастрофическому событию в своей жизни всего несколькими словами.

Минут десять она бежала молча, затем потянула за кошмарный шарф у себя на шее.

Сент-Джон протянул руку:

– Бросайте его сюда, я подержу.

Она бросила ему шарф, и его сразу обволокло ее запахами: мыло, свежий воздух и чистая, солоноватая нотка пота. Почему запах пота женщины гораздо приятнее, чем мужской?

– Вы молчите, – сказала она, слегка задыхаясь. – Расскажите мне про