снимая перчатку и, как всегда, восхищаясь изяществом ее запястья:

– Почему?

Она рывком убрала руку и повторила, скорчив надменную гримасу и подражая его произношению так точно, что он едва не рассмеялся, но вовремя спохватился и строго сжал губы.

– Почему?

– Какая великолепная имитация! Я польщен, что вы не пожалели времени и усилий, чтобы так тщательно изучить мой голос и манеры.

Она насупилась:

– Я не в настроении шутить.

Сент-Джон взялся за тугой двойной узел на второй перчатке.

– Почему вы внезапно восстали против этого после того, как вынуждали меня проводить с вами едва ли не каждую минуту: либо плестись за вами на Доббине, либо убираться после вас здесь, в цирке, либо просто служить вам мальчиком на побегушках?

Теперь Стонтон знал о стирке белья куда больше, чем ему бы хотелось, и с новообретенным уважением смотрел на свои белоснежные рубашки.

– Могу ли я напомнить вам, ваша светлость, что если во вторник вы выйдете на эту сцену, то окажетесь на глазах у сотен ваших ближайших приятелей – тех, с кем учились в школе, пьянствовали в клубах и посещали бордели…

Он резко вскинул голову: ему явно стало не до веселья.

Их взгляды встретились, и тирада Марианны оборвалась на полуслове.

– Вы думаете, что знаете обо мне все, мадам?

Она вздрогнула, уловив в его голосе тихую угрозу.

Сент-Джон стянул с нее перчатку и швырнул на пол, а затем прижал ладони к стене по обе стороны плеч Марианны, словно заключил ее в клетку.

– А может быть, вам просто нравится оскорблять меня, обвиняя в ханжестве и лицемерии? Лорд Безупречность – напыщенный, чересчур праведный, самодовольный болван, который обличает в парламенте общественную безнравственность и отказывает другим мужчинам и женщинам в чувственных удовольствиях, но не стесняется удовлетворять свои собственные низменные аппетиты?

Она сглотнула, и его взгляд устремился к напрягшимся мышцам на ее шее. Рот наполнился слюной при виде этой гладкой жемчужной кожи. А ее аромат…

Марианна облизала пухлую нижнюю губу, и его естество в мгновение ока затвердело.

– Я… гм… не…

Ее прерывистое бормотание отвлекло его внимание от этого дразнящего рта и греховных мыслей.

– Да, Марианна?

Она замотала головой, и короткие, влажные от пота каштановые кудри, обрамлявшие ее лицо, заплясали.

– Э-э-э…

Он придвинулся к ней совсем близко, и это внезапное движение испугало девушку, вдохнул ее запах, наполнив легкие так, что они едва не взорвались, и задержал дыхание.

Когда грудь начало жечь, он неохотно выдохнул. В комнатке стояла тишина, слышалось только тяжелое дыхание Марианны и приглушенные звуки, доносившиеся из-за двери. В ее роскошных ресницах запуталась прядка волос, Сент-Джон осторожно выпутал ее, заправил за ухо, хоть рука его при этом и слегка дрожала.

– Я не святой, Марианна, – произнес он хрипло. – И никогда не претендовал на это. И ни в коем случае не безупречен. И я мужчина с естественными потребностями. – Он окинул взглядом ее лицо, шею, задержался на жилке, бившейся у ее основания, и снова посмотрел в глаза. – Причины, по которым я выступаю в парламенте против публичных домов, те же самые, что запрещают мне пользоваться услугами проституток для удовлетворения своих физиологических потребностей.

Она внимательно смотрела на него, ее карие глаза потемнели, а завораживающие губы слегка приоткрылись.

Искушение и сдержанность боролись в его теле, а его твердый стержень упирался в пуговицу на бриджах. Когда он заставит себя отойти от нее, скрыть это будет невозможно.

Но он все же шагнул назад, и, возможно, это был самый трудный шаг в его жизни.

Стонтон посмотрел в ее полуприкрытые глаза – и что это? Неужели разочарование? Или все же облегчение?

– Хватит изводить меня, Марианна, – произнес он голосом, охрипшим от усилий, которые ему пришлось приложить. – Я знаю, вы никогда не хотели моего появления в вашей жизни, но я здесь и буду с вами по меньшей мере до пятнадцатого апреля. – Он круто повернулся, зашагал к двери и, даже не обернувшись, добавил: – Увидимся с вами ярким ранним утром в парке.

Марианна чувствовала себя так, словно ее только что переехала почтовая карета. Она вытянула перед собой руки и ничуть не удивилась, увидев, что они дрожат.

Марианна опустила их, прижала к телу, закрыла глаза и откинула голову назад, глухо стукнувшись о стену. Милостивый боже, если бы герцог не опомнился и не отошел, она легко могла бы кинуться в его объятия и… Марианна заставила себя отогнать эти мысли. Какой смысл попусту волноваться – ведь он все же опомнился, пусть и в самый последний момент.

Она легонько побилась головой о стену, словно это могло помочь ей образумиться.

Не помогло. Ее физически тянуло к этому мужчине – а как могло быть иначе? Он богатый, могущественный, красивый и, как оказалось, порядочный.

Марианна застонала. Как это произошло? Как ему удалось постепенно ослабить ее сопротивление и занять значительную часть мыслей?

Да что с ней не так? Да, он заботлив, великолепен и принципиален, но еще он аристократ – та порода мужчин, которые уверены, что они лучше всех прочих, и берут все, что захотят, не страдая от последствий и оставляя за собой только боль и руины.

И все же… хотя Стонтон, несомненно, является членом этого эксклюзивного круга, он не живет в соответствии с их правилами.

И это делает его еще более привлекательным.

– Господи, – прошептала она, невидящим взглядом уставившись в потолок.

Как она доживет до пятнадцатого апреля, не совершив ничего катастрофического?

Например, влюбится.

Глава 13

Сюзи Фикс нанесла болезненный удар в челюсть Марианны буквально за несколько секунд до удара гонга, возвещавшего окончание пятого раунда.

Марианна пошатнулась и помотала головой, пытаясь прогнать искры перед глазами.

На ее плечи легли две больших руки.

– Идите сюда, сядьте, – прокричал герцог, провожая ее в угол ринга.

Толпа, всегда шумная, казалась еще более кровожадной, чем обычно.

Причины такого энтузиазма были понятны: последнее представление до следующей зимы и участие Сюзи. Эта француженка всегда слыла фавориткой толпы, знаменитая в мире женщин-боксеров своей красотой, а ее менеджер – заодно и муж – знал, как обыграть внешность Сюзи, и наряжал ее в платья с таким низким вырезом, что в разгар боя грудь частенько выскакивала наружу. Благодаря этой перспективе продажа билетов всегда зашкаливала. Марианна не помнила, когда видела такой переполненный зал: мужчины стояли даже в проходах. Понятно, что дядя бессовестно продал много лишних билетов.

Герцог опустился на одно колено и осторожно посадил ее на другое. В этот вечер она уже в