– А у господ баронов, – добавил Эскель, –комесов разных, войтов с солтысами головы заняты войной, им не до защитыподданных. Приходится нанимать нас. Все так. Но из того, что нам тут поведалаТрисс, следует, что конфликт с Нильфгаардом – дело серьезное. Никакая немеждоусобица. Верно, Трисс?

– Даже если и так, – язвительно сказалачародейка, – вам-то это, думается, только на руку? Серьезная,кровопролитная война еще больше опустошит деревни, наплодит овдовевших баб,несметное множество осиротевших детей…

– Не понимаю сарказма. – Геральт отнял руку отолба. – Действительно не понимаю, Трисс.

– Да и я тоже, дитя, – поднял головуВесемир. – О ком речь? О вдовах и детях? Ламберт и Койон занимаютсятрепотней, словно дети малые, но ведь не слова важны. Ведь они…

– …они этих детей защищают, – гневно прервалаТрисс. – Да. Знаю. Спасают от оборотней, которые за год убивают двух, нутрех детей, в то время как нильфгаардцы могут за один час вырезать и спалитьцелое поселение. Да, вы сирот защищаете. А я хочу, чтобы сирот было как можноменьше. Борюсь с причинами, а не с последствиями. Поэтому вхожу в СоветФольтеста из Теремии, сижу там вместе с Феркартом и Кейрой Мец. Мы обсуждаем,как не допустить войны, а если она все же случится, как защищаться. Потому чтовойна висит над нами, как стервятник, неустанно. Для вас она – приключение. Дляменя – игра, ставка в которой – выживание. Я втянута в эту игру, поэтому мнебольно и оскорбительно видеть ваше безразличие и беззаботность.

Геральт выпрямился, взглянул на нее.

– Мы – ведьмаки, Трисс. Разве ты не понимаешь?

– А что тут понимать? – тряхнула каштановой гривойчародейка. – Все ясно и понятно. У вас вполне определенное отношение кмиру. То, что этот мир стоит на грани катастрофы, вас не колышет. Меня же –колышет. В этом наше различие.

– Думаю, не только в этом.

– Мир разваливается, – продолжала она. – Наэто можно смотреть сложа ручки, а можно этому противодействовать.

– Как? – криво усмехнулся Геральт. –Эмоциями?

Трисс отвернулась к пылающему в камине огню и ничего неответила.

– Мир разваливается, – проговорил Койон, покачиваяголовой в притворной задумчивости. – Уж сколь раз я это слышал.

– Я тоже, – поморщился Ламберт. – Инеудивительно, в последнее время это стало расхожей фразой. Так говорят короли,когда становится ясно, что для правления потребна хоть капелька ума. Такговорят купцы, когда алчность и дурость доводят их до банкротства. Так говорятчародеи, когда начинают терять влияние на политику либо источники дохода. Атем, кому адресованы их сетования, хотелось бы услышать хоть мало-мальскитолковое предложение. Закругляйся, Трисс, и давай выкладывай свои прожекты.

– Меня никогда не забавляли словесные перепалки, –чародейка кинула на него холодный взгляд, – и красноречивые фразы, целькоторых – посмеяться над собеседником. Это, понимаете ли, не для меня. Что яимею в виду, вы знаете прекрасно. Вам нравится прятать голову в песок? Вашедело. Но ты, Геральт, меня удивляешь.

– Трисс, – беловолосый ведьмак снова взглянул ей вглаза, – чего ты от меня ждешь? Чтобы я активно участвовал в борьбе засохранение разваливающегося мира? Записался в армию и сдерживал Нильфгаард?Встал, ежели начнется очередная битва за Содден, с тобою рядом на Холме, плечомк плечу и дрался за свободу?

– Я гордилась бы, – сказала она, опустивголову. – Я была бы горда и счастлива, если б могла драться рядом с тобой.

– Верю. Но я недостаточно благороден для этого. Инедостаточно мужественен. Я не гожусь в солдаты и герои. Я мучительно боюсь погибнутьлибо остаться калекой. Но это не единственная причина. Солдата нельзя заставитьне бояться, но можно вооружить основанием, мотивацией, которая поможет емуперебороть страх. А у меня такой мотивации нет. И быть не может. Я – ведьмак.Искусственно созданный мутант. Я убиваю чудовищ. За деньги. Защищаю детей, еслиродители заплатят. Если мне заплатят нильфгаардские родители, я стану защищатьнильфгаардских детей. И если даже весь мир превратится в развалины, во что я неверю, я буду убивать чудовищ на развалинах до тех пор, пока какое-нибудь из нихне прикончит меня. Вот моя судьба, моя мотивация, моя жизнь и мое отношение кмиру. И выбирал не я. Это сделали за меня другие.

– Ты ожесточен, – заметила Трисс, нервно теребяпрядку волос. – Либо прикидываешься таковым. Забываешь, что я тебя знаю,не разыгрывай передо мной бесчувственного, бессердечного, беспринципного ибезвольного мутанта. А причину ожесточенности я угадываю и понимаю. ПророчествоЦири, верно?

– Неверно, – холодно ответил он. – Похоже,однако, ты мало меня знаешь. Я боюсь смерти, как любой, но с мыслью о нейосвоился давным-давно и так же давно избавился от радужных иллюзий. Но я вовсене сетую на свою судьбу, Трисс, тут простой холодный расчет. Статистика. Еще ниодин ведьмак не умер от старости, в постели, диктуя завещание. Ни один. Цири незастала меня врасплох и не напугала. Я знаю, что умру в какой-нибудь смердящейпадалью яме, разорванный на куски грифом, ламией или мантихором. Но я не хочуумирать на войне, ибо это не моя война.

– Меня удивляют, – резко ответила Трисс, –удивляют твои слова, отсутствие мотивации, как ты по-ученому пожелал окреститьбезразличие и равнодушие. Ты был на Соддене, в Ангрене и в Заречье. Ты знаешь,что сталось с Цинтрой, знаешь, что сталось с королевой Калантэ и несколькимитысячами тамошних людей. Знаешь, сквозь какой ад прошла Цири, знаешь, почемуона кричит по ночам. Я тоже это знаю, потому что я там тоже была. Я тоже боюсьсмерти и боли, сегодня боюсь еще больше, чем тогда. У меня есть на то причины.А что до мотиваций, то тогда мне казалось, что у меня их не больше, чем у тебя.Какое мне, чародейке, дело до судеб Соддена, Бругге, Цинтры или другихкоролевств? До головной боли более или менее толковых властителей и владык? Доинтересов купцов и баронов? Я была чародейкой и тоже могла сказать: это, мол,не моя война, я, дескать, могу и на развалинах мира составлять эликсиры длянильфгаардцев. Вместо этого я встала на Холме рядом с Вильгефорцем, рядом сАртаудом Террановой, рядом с Феркартом, рядом с Энид Финдабаир и ФилиппойЭйльхарт, рядом с твоей Йеннифэр. Рядом с теми, кого уже нет, – Коралл,Йойолем, Ваньеллой… Был такой момент, когда я от страха забыла все заклинания,кроме одного, с помощью которого могла телепортироваться с того страшного местадомой, в мою маленькую башенку в Мариборе. Была такая минута, когда меня началорвать от ужаса, а Йеннифэр и Коралл поддерживали меня за шею и волосы…

– Прекрати. Прекрати, прошу тебя…