В открытой выгородке под навесом лежало несколько человек вокровавленных повязках. Немного дальше, между частоколом и деревянным колодцемс журавлем, Геральт заметил шесть неподвижных тел, накрытых мешковиной, из-подкоторой выглядывали лишь ступни в грязных, стоптанных башмаках.

– Покладите чародейку тама, при раненых. – Солдатуказал на выгородку. – Да, милсдарь ведьмак, и верно, неудача, что больна.Несколько наших отхватили во время боя, нам бы не помешала магическая подмога.У одного, как мы стрелу-то вытащили, в кишках наконечник засел. Помрет парень кутру, как пить дать помрет… А чародейка, что могла бы его спасти, сама трясетсяв горячке, от нас помощи ждет. В недобрый час, воистину, в недобрый час…

Он осекся, видя, что ведьмак не отрывает глаз от накрытыхмешковиной тел.

– Двое из тутошней стражи, двое наших из сотни и двое…ихних, – сказал солдат, приподнимая край заскорузнувшей ткани. –Гляньте, коли охота.

– Отойди, Цири.

– Я тоже хочу! – высунулась у него из-за спиныдевочка, раскрыв рот глядевшая на трупы.

– Отойди, прошу тебя. Займись Трисс.

Цири фыркнула, но послушалась. Геральт подошел ближе.

– Эльфы? – сказал он, не скрывая удивления.

– Эльфы, – подтвердил солдат. – Скотоели.

– Кто-кто?

– Скотоели, – повторил солдат. – Лесныебандиты.

– Странное название. Если не ошибаюсь, это значит«белки». Скоя’таэли?

– Ну да, милсдарь, скотоели. Так они себя на эльфьемязыке называют. Людишки говорят, мол, потому, что иногда носят беличьи хвостына колпаках и шапках. Другие же – потому, дескать, что в бору обитают, орешкамикормятся. С ними, что ни день, все больше мороки, право слово.

Геральт покачал головой. Солдат накрыл покойниковмешковиной, отер руки о кафтан.

– Пошли. Неча тут стоять. Отведу вас к начальнику. Ахворой займется наш десятник, ежели сможет, конечно. Воще-то он умеет прижигатьи сшивать раны, вправлять кости, ну глядишь, и лекарства какие сумеет смешать,кто его знает, головастый парень, горец. Пошли, милсдарь ведьмак.

В домишке мытаря, дымном и темном, в это время шлаоживленная и весьма шумная перебранка. Коротко подстриженный рыцарь в кольчугеи желтой тунике наседал на двух купцов и эконома, на что совершенно равнодушнои угрюмо смотрел мытарь с перевязанной головой.

– А я сказал – нет! – Рыцарь треснул рукой поразваливающемуся столу и выпрямился, поправляя на груди пластинку сизображением святого. – Пока не вернутся разъезды, не пойдет никто! Нечегопо дорогам болтаться.

– Мне через два дня надо в Даэвон попасть! –разорался эконом, подсовывая рыцарю под нос короткую, покрытую зарубками палкус выжженным знаком. – Если спознюсь, коморник мне башку свернет! Я буду жаловатьсякомесу!

– Жалуйся сколько влезет! – засмеялсярыцарь. – Только, советую, сначала набей себе портки соломой. У комесанога тяжелая! А сейчас тут командую я, потому что комес далеко, а на твоегокоморника мне… О, Унист! Кого это ты ведешь, сотник? Еще один купец?

– Нет, – засмеялся сотник. – Ведьмак. Геральтиз Ривии зовется.

К удивлению Геральта, рыцарь широко улыбнулся, подошел ипротянул руку.

– Геральт из Ривии, – повторил он, продолжаяулыбаться. – Слышал о вас, к тому же от достойных людей. Что вас привелосюда?

Геральт объяснил, что именно. Рыцарь перестал улыбаться.

– Неудачно вы попали. В неудачное время. И в неудачноеместо. У нас тут война, господин ведьмак. По лесам валандается бандаскоя’таэлей, не дальше как вчера мы схватились с ними. Вот дождусьподкрепления, и начнем облаву.

– С эльфами воюете?

– Не только. Да вы что, ведьмак, о белках не слышали?

– Не слышал.

– Где же вы гуляли последние два года? За морями?Потому как у нас тут, в Каэдвене, скоя’таэли позаботились, чтобы о них говорили.Да уж, позаботились, и недурственно. Первые банды появились, как тольковспыхнула война с Нильфгаардом. Воспользовались, треклятые нелюди, нашимитрудностями. Мы бились на Юге, а они начали на тылы наскакивать. Рассчитывали,что Нильфгаард нас разобьет. Ну и принялись вопить о конце человеческой власти,о возвращении давних порядков. «Людей – в море!» – вот их клич, под такойубивают, жгут и грабят.

– Это ваша вина и ваша ныне забота, – угрюмозаметил эконом, похлопывая по бедру заостренной палкой, знаком своихфункций. – Ваша, вельможев и рыцарев. Вы нелюдей угнетали, жить им недавали, вот и получаете теперича. А мы завсегда тут грузы возили, и никто насне задевал. Нам армия ни к чему.

– Что правда, то правда, – сказал один из купцов,молча сидевших на лавке, – белки не страшнее разбойников, что тут подорогам шастали. А за кого эльфы сперва-то взялись? Именно за разбойников. Да.

– А какая разница, кто меня стрелой из кустов пырнет –разбойник или эльф? – сказал вдруг мытарь с перевязанной головой. –Крыша, которую мне посередь ночи над головой запалят, одинаково горит, ей безразницы, в чьей руке была головня. Говорите, господин купец, мол, скоя’таэли нехуже разбойников? Враки! Разбойникам нужна была добыча, эльфам – кровушкалюдская. Дукаты есть не у каждого, а кровь в жилах… Значит, говорите, пустьголова болит у знати? Это вранье еще поболе. А лесорубы, которых постреляли навырубке, а винокуры, которых посекли на Буках, кметы из подожженных сел – их-товина в чем перед нелюдями? Жили, трудились вместе по-соседски, и вдруг, натебе, стрела в спину… А я? В жизни ни одного нелюдя не обидел, а гляньте, лобпоранен краснолюдским палашом. И если б не воины, на которых вы брешете, лежатьбы мне сейчас под тремя вершками дерна…

– Именно. – Рыцарь в желтой тунике снова ударил постолу рукой. – Мы защищаем вашу паршивую шкуру, милостивый государьэконом, от тех, как вы изволили выразиться, угнетенных эльфов, которым, как выутверждаете, мы не давали жить. А я вам другое скажу – слишком уж мы их распустили.Попустительствовали, смотрели на них как на людей, как на ровню, а теперь онинаносят нам удар в спину. Нильфгаард им за это платит, голову дам на отсечение,а дикие эльфы с гор снабжают оружием. Но настоящая опора у них те, ктопостоянно живет среди нас: эльфы, полуэльфы, краснолюды, гномы и низушки. Этиукрывают, кормят, поставляют добровольцев…