— Я думаю, что она лжет.

— Дональд, ты не можешь… — начала Берта Кул.

— Черта с два не могу, — прервал я. — Взгляни на параграф258 «Кодекса утверждения завещания», Барни. Прочти его ей.

— Какой параграф? — переспросил Барни.

— 258-й.

Элизабет Эндикотт посмотрела на меня.

— Вы адвокат? — осведомилась она.

— Мог бы им быть, — ответила Берта Кул. — Он получилюридическое образование. Дональд — смышленый сукин сын. Если вы лжете,дорогуша, то вам лучше чистосердечно признаться в этом.

Куинн вертел страницы «Кодекса».

— Нашел? — спросил я.

— Да.

— Прочитай вслух.

Куинн прочитал параграф:

— «Никакое лицо, осужденное за преднамеренное илинепреднамеренное убийство покойного, не может иметь права на наследованиекакой-либо части его состояния, и та часть, которую означенное лицоунаследовало бы в иных обстоятельствах, распределяется между другиминаследниками».

Куинн посмотрел на миссис Эндикотт, потом на меня.

Лицо его было бледным.

— Боже мой! — воскликнул он.

— Выкладывайте, — сказал я Элизабет Эндикотт.

Ее глаза встретились с моими.

— Вы работаете на меня, — сказала она. — Вы не имеете праваговорить, что я лгу.

— Я работаю на вас и поэтому хочу вас спасти, пока еще непоздно.

— Я не была в доме во время выстрела, — заявила миссисЭндикотт.

— А где же вы были?

— На дороге в Сан-Диего.

— Попробуем еще раз, — сказал я.

— Я действительно была на дороге в Сан-Диего, но не могу этодоказать. Уолден с заправочной станции ошибся. Он думал, что закрылся в девять.Но в тот день он не завел часы, и они остановились около семи. Уолден включилрадио, чтобы проверить время. Программа закончилась в семь пятнадцать, а ондумал, что в семь тридцать, и поставил часы на пятнадцать минут вперед. Уолденпонял это уже после того, как давал показания на дознании. Он был абсолютноуверен, что его часы идут правильно. На дознании Уолден заявил, что поставилчасы по радио менее чем за два часа до закрытия. Все сочли само собойразумеющимся, что он поставил их по сигналу точного времени, но вдействительности он руководствовался передачей и ошибся на пятнадцать минут.

— Значит, Уолден это понял? — спросил я.

— Да, после дознания. Брюс Уолден обратился ко мне, а ясказала, что это не имеет значения, так как я действительно была на пути вСан-Диего. Он мне поверил и больше никому об этом не говорил.

— Где сейчас Брюс Уолден?

— Тогда он работал на заправочной станции, а сейчасобслуживает бензином весь округ.

Куинн посмотрел на меня.

— Они заполучили этого Виктора, — сказал я. — Он уверяет,что когда подъехал к станции без семи девять, она уже была закрыта.

— Если они начнут в этом копаться, — предупредила ЭлизабетЭндикотт, — миссис Уолден заявит, что ее муж ошибся. Он вернулся домой в пятьминут десятого и не мог бы этого сделать, если бы действительно закрыл станциюв девять. Она сочла, что он закрылся раньше. После дознания миссис Уолденпоняла что к чему и спросила мужа, как он поставил свои часы. Он рассказал ей,как это произошло. Она первая указала ему, что он ошибся во времени на четвертьчаса.

Куинн посмотрел на меня и развел руками.

— Чтоб меня поджарили, как устрицу! — пробормотала БертаКул.

— Ладно, — сказал я Куинну. — Прежде всего нам нужно найтиэтот револьвер, пока его не нашел окружной прокурор. Не забывайте, что прокурорв затруднительном положении. Он обвиняет Джона Энсела в убийстве первой степении не хочет отступать и прекращать дело. Даже если он сможет доказать, чтоУолден закрыл станцию на пятнадцать минут раньше, это не означает, что ЭлизабетЭндикотт виновна в убийстве своего мужа. Вот что беспокоит его сейчас. Мыдолжны найти револьвер, если он все еще там.

— Пойми, — возразил Барни Куинн, — что в суде Энселрасскажет всю правду. Он не умеет лгать, а теперь, когда я знаю его историю, яне могу подстрекать его ко лжи. Он сообщит об оружии.

— Значит, он не должен давать свидетельских показаний, —заявил я.

— Если мы не выпустим его свидетелем, мы проиграем, — сказалБарни.

— Нет, — покачал головой я. — Мы позволим прокурору намподыграть.

— Каким образом?

— Подсунем ему свидетеля.

— Какого?

— Хелен Мэннинг.

— Кто это?

— Уволенная секретарша, которая пришла к Элизабет Эндикотт ирассказала ей, каким подлецом был ее муж. Женщина, первой сообщившая Элизабет,что Карл намеренно послал Джона на смерть, и побудившая ее подумать об убийствемужа.

Элизабет Эндикотт сидела неподвижно; ее лицо походило намаску.

— Чего вы добиваетесь? — спросила она. — Хотите отправитьменя в газовую камеру?

— Мы добиваемся, чтобы окружной прокурор застрял,перебираясь через изгородь из колючей проволоки, — ответил я, — одна нога содной стороны, другая — с другой.

— С этим парнем у тебя ничего не выйдет, — предупредилКуинн. — Он слишком проницателен.

— Хорошо, — сказал я. — Как ты предлагаешь с ним поступить?

Куинну было нечего ответить.

Я повернулся к Элизабет Эндикотт.

— Искать револьвер будет нелегко. Мы не можем делать этоднем, чтобы кто-нибудь предупредил полицию, и не можем пользоваться фонариками.Земля Купера Хейла рядом с вашим поместьем, поэтому нам придется действоватьпосле полуночи. Мы выйдем из вашего дома через боковую дверь, а потом пополземна четвереньках и будем обыскивать наощупь каждый дюйм этой живой изгороди.

— Ну и что мы сделаем, если найдем револьвер? — спросилБарни Куинн.

— Оставим его при себе, — ответил я.

— Это вещественное доказательство, — заметил Куинн. —Утаивать его — преступление, а для адвоката — непрофессиональное поведение.Меня за это могут дисквалифицировать.

Я усмехнулся.

— Тебя там не будет, Барни. Не забудь спросить у менязавтра, нашли ли мы револьвер. Пошли, Берта. Увидимся на вашем ранчо часа черездва, миссис Эндикотт. Оставьте для нас открытой заднюю дверь.