я говорила, что скажу бабушке о том, что мы спим вместе, я не думала, что… он что серьезно решил затащить меня в постель!

Я даже на секундочку - на одну крохотную, маленькую секундочку, - позволила представить себе возможность данного… события.

Картинка оказалась яркой. Настолько яркой, что меня опалило жаром. И почему-то кровати в этом представлении не было. А вот этот самый широкий диван очень даже.

- … нашел, - раздался голос сзади, заставивший меня подскочить и резко повернуться.

Яркие картинки пропали так же быстро, как и появились. Жалко, что жар никуда не делся.

- Что-то не так? – нахмурился Гейл, поймав мой растерянный взгляд.

- Да… то есть нет, - нервно ответила я, убирая волосы за ушко и радуясь, что инквизиторы не умеют читать мысли. – Ты что-то сказал? Я… задумалась.

О том, как тени от свечей будут причудливо играть на обнаженной коже.

- Говорю, что вазы не нашел, но есть кастрюля. Пойдет?

В его руках действительно была кастрюля, до половины наполненная водой.

- Да, пойдет, - засуетилась я.

Мы поставили кастрюлю на пол, а потом положили в нее букет, который слегка наклонился.

- Так что за конспирация? – выпрямляясь, спросила у него, убирая руки за спину.

- Госпожа Томас заходила, спрашивала о здоровье. А так, как у Дженевры Холт весьма большая агентурная сеть, то я подумал, что надо соответствовать. Вино пить не обязательно, но перекусить мы можем.

- Это ты отлично придумал, - кивнула я, продолжая неловко топтаться на одном месте.

- Мне раздеться? – спросил Гейл, заставив меня удивленно вскинуть на него глаза.

Проклятые непристойные картинки вновь замелькали перед глазами.

- Зачем? – сглотнув, спросила у него.

- Ты будешь изучать проклятие или займешься своими зельями?

«Кассандра Холт – ты не проходимая дура! Немедленно взяла себя в руки! Ты ведьма или кто? Что ты занервничала, будто никогда с мужчиной не общалась?! И вообще, рассматривай его как пациента. Ты же не пытаешься переспать со всеми своими клиентами?»

- Раздевайся, - велела я и подняла руки, чтобы убрать волосы в тяжелый хвост.

Это ради бабушки я их распустила. Она считала, что мне так лучше. Светлые волосы, смуглая кожа и темно-карие глаза – красивое и необычное сочетание. Но сейчас волосы лишь мешали.

Гейл послушно стянул тонкий джемпер, сел на диван и повернулся ко мне спиной.

Я немного помялась и сняла пиджак, отлично понимая, что сейчас он будет лишь мешать. Легкий ветерок прошелся по обнажённой коже на спине, вызывая легкую дрожь. В этот момент я очень радовалась, что Гейл сидит ко мне спиной. Иначе бы он точно увидел, как нахально выступают сквозь тонкую ткань острые вершинки сосков.

- Позволишь? – спросила у него, прежде чем коснуться.

Лучше лишний раз спросить. Мало ли как инквизитор отреагирует на прикосновение ведьмы.

- Ни в чем себе не отказывай, - усмехнулся он, продолжая смотреть перед собой.

Я быстро протерла руки, разогревая пальцы и осторожно коснулась гладкой кожи чуть выше того места, где начиналась проклятая отметка.

- Она изменилась, - пробормотала недоверчиво.

Сначала думала, что показалось, но потом поняла, что чутье не обмануло. Вот эта загогулина была вчера длиннее. А вот этой закорючки здесь не было и вон той тоже.

- В курсе. В этом и проблема. Эта зараза совершенно не статична и все время двигается, - отозвался Рид. – Её нельзя отследить, поймать или блокировать. Пластична и неуловима, словно ртуть.

- Тогда действуем по старинке, - отстраняясь, произнесла я. – Надеюсь, ты не бросишь в меня инквизиторским пламенем.

- А надо? – грустно усмехнулся он, повернув ко мне голову.

- Не советовала бы. Но магией сейчас полыхнет. Просто будь к этому готов.

Я вздохнула, стараясь не думать о боли, которая непременно возникнет, когда начну снимать печати. Главное не доводить до ожогов. Потому что оправдания к этому найти будет сложно.

Можно, конечно, рассказать ба, что мы так заигрались в ролевые игры, что я сняла печати.

- Подожди! – вдруг произнес Гейл, резко поворачиваясь ко мне, беря за кисти и крепко сжимая.

- Что? – запнувшись на первом же слоге, недовольно нахмурилась я. - Не волнуйся, я умею держать себя и мир захватывать не пойду.

Ох уж эти инквизиторы. Все уверены, что если ведьма начинает колдовать, то непременно собирается порабощать мир.

- Ты не поняла, я хочу помочь, - мягко отозвался он, игнорируя мое раздражение.

В следующее мгновение от его рук начало исходить покалывание и легкое сияние, которое медленно впитывалось в мою кожу, заставляя печати краснеть и наливаться светом.

Но больно не было. Немного щекотно и капельку горячо.

- И что ты делаешь? – поняв, что убивать и калечить меня никто не собирается, спросила у него.

- Я знаю, что такое печати, - продолжая смотреть на наши сомкнутые руки, отозвался мужчина, - сам нередко ставил. Это очень больно. Кроме того, мне говорили об ожогах, которые остались после того, как ты спасла меня.

Он вдруг поднял глаза. В сумраке ночи его глаза оставались все такими же светлыми и обжигающе-колючими.

- Мы же не хотим, чтобы твоя бабушка догадалась о том, что мы здесь занимаемся совсем не тем, о чем она думает. Знаешь, впервые встречаю ведьму, которая хочет… свести другую ведьму с инквизитором.

- Прости, - пробормотала виновато, – не знаю, что на нее нашло.

- Не извиняйся, мне даже льстит. Сама Дженевра Холт считает меня достойным своей внучки.

- Не обольщайся, - хмыкнула я. – По ее плану ты первый в очереди мох будущих мужей.

- Первым быть весьма приятно и даже почетно, - отозвался Гейл, вызвав у меня очередной приступ тахикардии.

- Не в нашем случае.

Мужчина усмехнулся и отпустил мои руки, на которых еще болезненно покалывала кожа. Надписи печати последний раз блеснули золотым и погасли, вновь став серыми и безжизненными.

- И что ты сделал?

- Считай это небольшим обезболивающим, - спокойно ответил Гейл. – И давай мы сразу договоримся, что ты не будешь геройствовать. У всякой блокировки есть срок. Не стоит калечить себя из-за призрачной надежды мне помочь. Хорошо?

- Да.

Я привычно сомкнула руки, глубоко вздохнула и прошептала:

- Apertum gemma.

На этот раз все было по-другому. Не знаю, как у него получилось, но боли действительно не было. Она не исчезла, но значительно поутихла. Мне