«Много мятежных решил я вопросов…»

Из ванной она вышла спокойная. Слезы высохли. В маленькойуютной гостиной на журнальном столе стояла ваза с фруктами, тарелка с красиворазложенными разнообразными бутербродами, высокая бутылка коньяка, две рюмки.Совсем рядом слышался тихий звон посуды и какой-то утробный механический гул.Там находилась кухня и работала стиральная машина. Через минуту на порогепоявился Вадим.

— С легким паром, Машенька, — весело сказал он, — знаешь, яподумал: лучше постирать все твои вещи из рюкзака. Они все-таки на грязном полувалялись. Ты не волнуйся, ничего не полиняет. У меня есть специальный режим встиральной машине. Ты уж извини за самоуправство.

— Спасибо, — растерянно улыбнулась Маша, — только ведь покавсе постирается, высохнет… Я так и буду ходить в вашем халате?

— А тебе что, надо срочно куда-то идти?

— Нет…

— Я забыл тебя спросить, ты очень есть хочешь? Если очень, ямогу приготовить что-нибудь существенное. А нет, так мы с тобой пока простоперекусим, а поужинаем потом. Ну что ты стоишь? Садись.

— Не надо ничего готовить. Только если вы сами хотите? —Маша села в глубокое кресло у журнального стола.

— Понимаешь, — сказал Вадим, садясь напротив, — я живу один,себе ничего не готовлю. Иногда ем в ресторане. А дома только бутерброды, чай.Но ты у меня гость, а гостя надо хорошо покормить.

— Только не такого, как я. Я малоежка. Вадим открыл коньяк,разлил по рюмкам.

— Давай, Машенька, выпьем с тобой за все, что хорошокончается.

Они чокнулись, каждый сделал по большому глотку.

— У нас с тобой сегодня еще есть два повода выпить: зазнакомство и на брудершафт. Не возражаешь? — Вадим долил коньяка в рюмки.

— Нет, я не возражаю, — улыбнулась Маша, — но мне кажется,если я еще немного выпью, сразу усну.

— И хорошо, Машенька. Тебе надо поспать обязательно. Толькопоешь сначала.

Маша взяла бутерброд с сыром, откусила, но почувствовала,что есть не может. А вот коньяк шел хорошо, хотя обычно она не пила спиртного.Но сейчас от выпитого стало тепло, спокойно и спать захотелось.

— Давай теперь за знакомство, — сказал Вадим. Маша сделалаеще глоток и почувствовала, что глаза закрываются.

— Я вижу, ты уже засыпаешь, — заметил Вадим, — я тоже долженсегодня лечь пораньше. Завтра у меня суточное дежурство в больнице, с восьмиутра.

— Вы врач? — спросила Маша.

— Хирург, — кивнул он. — Как, проживешь здесь сутки безменя? Не бойся, никто не придет.

— Проживу.

— Давай уж сразу пить на брудершафт. Только учти, целоватьсяпридется. Не возражаешь?

— Нет, — улыбнулась Маша, — не возражаю.

Чуть приподнявшись в креслах, они переплели руки с рюмками,выпили на брудершафт, потом Вадим осторожно коснулся губами Машиной щеки.

— Теперь только «ты», и никакого отчества. Хорошо?

Маша кивнула.

Он отвел ее в спальню, уложил в постель, а сам убрал состола, помыл посуду, вытащил из стиральной машины ее вещи и развесил их водворе на веревке. Потом постелил себе на диване в гостиной, но очень долго немог заснуть.

* * *

На углу Студенческой улицы, напротив высокой чугунной оградысанатория «Солнечный берег» сидела на раскладном стульчике маленькая сухонькаястарушка. Перед ней стояла большая плетеная корзина, наполненная колотымфундуком. Крупные, крепкие орехи шли нарасхват — тем более стакан фундука убабушки стоил в полтора раза дешевле, чем на рынке.

Таких старушек в городе много — на каждой автобуснойостановке, у больших магазинов, у ворот санаториев и пансионатов онираскладывали свой нехитрый товар, плоды собственных садов-огородов. Торговалисемечками, зеленью, орехами, ягодами, сами варили и сушили ярко-красную икоричневую чурчхелу. Место на рынке стоило дорого, а у бабушек, живущих на однупенсию, каждая копейка на счету.

Городские власти и мафия старушек терпели, не трогали.Правда, у самых ворот «Солнечного берега» торговать не позволяла охрана поприказу директора санатория. А напротив, на углу Студенческой улицы —пожалуйста, сиди и торгуй на здоровье.

Арсюша любил орехи, особенно фундук. Каждый раз, проходямимо старушки, Глеб Евгеньевич покупал для него кулек и приветливоперебрасывался с «ореховой бабушкой» парой слов. Старушка сворачивала своикулечки-пирамидки из старых газет, но Арсюше всегда насыпала орешки в тетрадныестранички в линеечку, исписанные крупным детским почерком. Ни мальчик, ниЕлизавета Максимовна не обращали на это никакого внимания. Они не замечали, чтоКонстантинов никогда не выбрасывает кульки из-под съеденных орехов, а быстропрячет в карман.

Однажды, купив у бабушки очередной кулек фундука, Лиза неожиданносказала, когда они отошли на некоторое расстояние:

— Лет через двадцать я тоже стану такой вот старушкой,сухонькой, интеллигентной, с белой «фигушкой» на затылке.

— А что такое «фигушка»? — хором спросили Арсюша и Глеб.

— Пока волос на голове много, это называется пучок, илиузел. А когда мало — «фигушка», — объяснила Лиза, — только я буду торговатьхризантемами, — добавила она со вздохом.

— Ты, мамочка, не будешь ничем торговать, — возразил Арсюша,— во-первых, ты не коммерческий человек, а во-вторых, тебе придется внуковнянчить. Я собираюсь жениться рано и детей иметь много.

— Сколько именно? — поинтересовался Глеб.

— Трех как минимум. Так что готовьтесь!

— Спасибо, что предупредил, — хохотнула ЕлизаветаМаксимовна.

«Ореховая бабушка» торговала вовсе не из коммерческогоинтереса. Сидя на своем складном стульчике, она наблюдала за прохожими,запоминала лица, вслушивалась в обрывки разговоров. На тетрадных листочках влинейку, из которых она так ловко скручивала кульки для Арсюши, Тамара ЕфимовнаДенисова, давний агент военной разведки, писала свои донесения полковникуКонстантинову.

Когда-то Тамара Ефимовна работала гримером в областномдрамтеатре. Сейчас ей было семьдесят, она давно ушла на пенсию. С военнойразведкой Денисова сотрудничала еще со времен Отечественной войны, быласвязником в партизанском отряде, имела богатое ветеранское прошлое, несколькобоевых наград, в том числе и орден Отечественной войны первой степени.

Став заслуженной пенсионеркой, Тамара Ефимовна продала своюоднокомнатную квартиру и купила небольшой домик с садом-огородом. Конечно,такой добротный домик с участком в четыре сотки в тихом районе города-курорта,неподалеку от моря, стоил куда дороже однокомнатной квартиры в панельной«хрущобе». Но в покупке помогла ее давняя секретная служба, и с этой службыТамара Ефимовна уходить на пенсию не собиралась.